«Талантливый писатель, но сволочь»: каким был Андрей Платонов
О том, как Платонов призывал к расправам и террору, почему раскаивался перед Сталиным, в чем его главная литературная заслуга и почему он первый серьезный экзистенциалист — в материале «Сноба».
Невзрачный поэт-инженер
Заметные современники Платонова практически ничего не писали о нем как о человеке. Его имя почти не упоминается в воспоминаниях литературных звезд первой половины ХХ века. Сегодня относительно достоверный психологический портрет классика можно восстановить разве что по мемуарам литераторов второго ряда. Все их записи сводятся к одному: Платонов был непростым в общении, увлеченным какими-то своими внутренними делами человеком.
Писательница Евгения Таратутаотмечала невзрачность писателя, бросающуюся в глаза: «Он казался слесарем, пришедшим починить водопровод: простая кепка, москвошвеевский синий плащ, стоптанные ботинки, седоватые неприглаженные волосы, неприметное на первый взгляд лицо мастерового». Эта характерная «пролетарскость» будет прослеживаться в облике Платонова всю жизнь.
Валентина Кашинцева, сестра его невесты Марии, тожевспоминала о невнимательности писателя к своему внешнему виду: «Андрей пришел к нам в дом такой крепкий, ладный, но у него какой-то особый вид был, не как у всех. Мрачноватый и малоразговорчивый Андрей был. На нем всегда была гимнастерка, вечно засаленная, потому что он постоянно возился с какими-то механизмами, инструментами, все изобретал, ремонтировал чего-то».
Трудолюбивый, с ярко выраженным чувством личной ответственности, умеющий командовать коллективом, Платонов меньше всего напоминал писателя — творческую натуру в его имидже никогда и ничто не выдавало. Впрочем, он и был типичным пролетарием, рабочим человеком с техническим складом ума. С детских лет Платонову приходилось добывать деньги тяжелым трудом. За жизнь Платонову пришлось сменить множество профессий. Он руководил мелиоративными работами в Воронеже и Тамбове, работал с техникой, работал инженером, выступал в качестве военного корреспондента на фронтах Гражданской и Великой Отечественной…
Литературовед Лев Шубин, впрочем, увидел в образе Платонова особый поэтический колорит — Шубинузапомнилась его «…необычная внешность, чем-то напоминавшая облик молодого Достоевского, и какая-то странная черная хламида, очевидно, старая железнодорожная шинель, и застенчивая немногословность поэта, и длинные узкие листочки, на которых четким красивым почерком были написаны стихи». Кстати, Платонов, известный как автор гениальной прозы, начинал с поэзии. Даже выпустил сборник «Голубая глубина». Книгу похвалил Брюсов, но серьезного признания стихи Платонова не получили по сей день.
Кровожадный большевик
Сложно понять, как автор «Котлована» мог страстно и искренне верить в социалистическую утопию. Тем не менее еще в 1919-м онписал в ВКП(б): «В коммунистическую партию меня ведет наш прямой естественный рабочий путь. Я сознал себя нераздельным и единым со всем растущим из буржуазного хаоса молодым трудовым человечеством. И за всех — за жизнь человечества, за его срастание в одно существо, в одно дыхание я и хочу бороться и жить. Я люблю партию — она прообраз будущего общества людей, их слитности, дисциплины, мощи и трудовой коллективной совести; она — организующее сердце воскресающего человечества».
Уже в 1921-м Платонов покинул партию по собственному заявлению — чрезвычайно не любил посещать заседания и слушать комментарии к политическим заметкам в газетах. Быть беспартийным писателю все-таки не понравилось, и он во второй раз решил попасть в ее ряды. Былонаписано новое письмо, в котором Платонов кается за свое поведение (спойлер: в партию его все равно не приняли):
«В заявлении я указывал, что не считаю себя выбывшим из партии и не перестаю быть марксистом и коммунистом, только не считаю нужным исполнять обязанности посещения собраний, где плохо комментируются статьи „Правды“, ибо я сам их понимаю лучше, считаю более нужной работу по действительному строительству элементов социализма, в виде электрификации, по организации новых форм общежития, собрания же нужно превратить в искреннее, постоянное, рабочее и человеческое, общение людей, исповедующих один и тот же взгляд на жизнь, борьбу и работу. Я считаю, что такой поступок мой был отрицательным, я личное счел обязательным для всех, я теперь раскаиваюсь в этом ребяческом шаге и не хочу его ни преуменьшать, ни замалчивать. Я ошибся, но больше ошибаться не буду».