Ида Галич и Олег Горчанин
Кажется, профсоюз блогера-ведущей Иды Галич и стилиста-танцовщика Олега Горчанина подарил нам самый эффектный мейковер года. Как сбросить с себя тонны полосатых свитеров, цветных костюмов и одну, но такую запоминающуюся футболку с пивозавром и как ни в чем не бывало облачиться в перья, стразы и прочий кутюр? Что перед нами: перерождение или фотосессия? Взяли показания у Иды и Олега.
Ида Галич
Ведущая трех шоу с амбициями Опры, блогер-стратег, фигурирующая в передовых строчках рейтингов Forbes, доверила свое преображение юному стилисту без опыта и почти без рекомендаций — и сорвала джекпот в фэшн-лотерее.
Ида Галич — преображение года. Как это: вчера — футболка с пивозавром, сегодня — архивный кутюр? Вы нам просто позируете или все гораздо глубже?
Трансформация произошла полная, и она удалась, причем не только внешне, но и внутренне. Мне дико комфортно сейчас. Даже в профессии все стало красивее: я сейчас почти не работаю по выходным, по вечерам, у меня четкое расписание. Я, оказывается, всегда могла так жить. Но мы, поколение 1990‑х, воспитаны в страхе, что кто‑то придет и заберет наше место, как только мы зазеваемся. Мы недостойны, мы все должны пахать. А это не так, это в больной голове нарисовано, поэтому я и начала разбираться с собой. Был запрос на то, чтобы измениться и внутренне, и внешне. Я до этого работала с огромным количеством стилистов, были самые топовые, но я так сильно влюблена в Олега, потому что только он смог. Мне нужен был не просто приходящий-уходящий персонаж, а именно тот, кто бы проникся, вошел в ДНК команды, проекта, меня и во всем этом мог бы с нами раствориться. Так и произошло. Поэтому не случилось какой‑то нарочитой искусственной пробы пера, нет. Сила в органике, я считаю.
Почему Ида Галич при ее возможностях вдруг берет юного стилиста без опыта и рекомендаций?
В жизни должно быть место мечте. К тому же у Олега была одна ценная рекомендация: его посоветовал Гоша Карцев (стилист и ведущий. — Прим. ред.). И мое сотрудничество с опытными стилистами не приносило нужных результатов: их опыт как будто не резонировал с моим. И ситуация, когда стилист — пластилин, гибкий, готовый слушать и вникать, оказалась выигрышной для всех. А до Олега все пытались меня упростить.
Теперь вы дальше от народа? Как реагирует ваша многомиллионная аудитория на корсеты и шлейфы?
Очень хорошо. У нас с Олегом по сути очень простое, понятное отношение к моде. Любой человек может взять и создать образ, похожий на то, что мы делаем. Я же не ушла в непонятный человеческому разуму дикий фэшн-авангард. На фотографиях не появилось кислого недовольного лица и очень модного образа. По факту я осталась народной, но при этом и выросла в красивое: расслабленная дива, такое состояние. Оно во всем прослеживается, не только в одежде. Ведь мы видим очень много примеров, когда очень круто одевают человека, а он продолжает делать какие‑то совершенно неподходящие, неподобающие вещи. Тебя могут красиво нарядить и поставить, но должно быть за этим что‑то еще. Я не отказалась ни от одной части себя, тут все честно. Если бы мне было неуютно в этом, если бы я не нравилась сама себе сейчас в зеркале, мы бы видели другую Иду. Хорошо одетую, но как будто не пришей кобыле хвост.
Как вообще диве расслабиться?
Я вам расскажу, с чего начались все мои изменения. С того, что я начала учиться, изучать этологию человека. Мне объяснили, что я не спринтер, а марафонец. А в марафоне очень важно иногда дать себе передышку. Ты бежишь и думаешь, что если ты сейчас сядешь и отдохнешь в субботу, мир тебя забудет. А мир тебя не забудет. Ничего не случится, даже если ты на один вечер уберешь телефон.
Звучит очень по-взрослому. А вы в детстве себя так представляли, мудрой женщиной в перьях и пайетках?
Я как любая девочка в детстве наряжалась в мамины полусапожки, в огромную разлетайку-кофту и слушала песни Аллы Борисовны Пугачевой. У родителей хранилось изрядное количество ткани невероятной красоты, из которой никогда ничего не шили, потому что оставляли на самый лучший день. И я эту ткань по всякому драпировала и вытанцовывала. И тоже со всеми ждала лучшего дня: в 2 года мне купили великолепные белые брюки на вырост, в школу. И я ждала и ждала и мерила и мерила, но даже в 8 они мне были очень длинны. Я говорю: мам, пожалуйста, эти брюки мне очень нужно в школу, хочется в них сверкать среди одноклассников. Она говорила: ну еще надо подождать, пока ты до них дорастешь. В итоге они стали как раз по длине и не сошлись в талии. И я говорю: мам, ну почему нельзя было взять, обрезать и ходил бы ребенок счастливый все эти годы? (Смеется.) Такое мышление — вечная отложенность счастья, теперь я с этим борюсь, и если чего‑то неистово хочется, я себе это покупаю здесь и сейчас.
Это точно не другая сторона того же невроза — не безудержное потребление?
Нет, у меня тут все четко: cost per year. У каждой вещи есть цена выхода.
И когда я понимаю, что эта вещь дорогая, но ее можно стилизовать несколько раз, то почему нет? Я не из тех людей, которые покупают что‑то, и оно висит. Я за экологичную моду, мне это важно. У меня очень компактный гардероб сейчас, мне Олег оставил маленькую капсулу. У меня раньше был целый этаж забит вещами, и самое смешное, что при этом я одевалась хуже — не могла выбрать что надеть. Здесь у меня какие‑то цветочки, перья, сетки, здесь какие‑то бренды… Было невозможно принять решение, в итоге я ходила в одних и тех же лосинах и толстовке. Мы с Олегом полностью зачистили гардероб, сейчас это 20 позиций. И я выгляжу ежедневно в своей будничной жизни намного разнообразнее, чем раньше, потому что понимаю, что с чем сочетать. И мои предпочтения, они не совсем про люкс, я много ношу Sorelle, Namelazz, Ushatava, 1811, Pervert.
А как же ваши кутюрные платья, которые не мэтчатся ни с чем, кроме красной дорожки?
Давайте говорить честно: кутюрные платья появились в моем обиходе только в этом году. Мы с Олегом решили поддерживать наших дизайнеров и брали только российский кутюр: Валентин Юдашкин, Татьяна Кочнова, Юлия Янина, Яна Расковалова. К тому же я часто выходила в архивном, и поэтому о выкупе там даже не стоит говорить. Это происходит так: взяли, все аккуратненько сняли и вернули обратно. Да, мы можем это надевать и таким образом давать вещам вторую жизнь, чтобы история продолжалась, но в глубине души я считаю, что такие платья вообще должны в музеях выставляться, не место им в частных коллекциях. Вот есть Татьяна Сорокко, экс-топ-модель, фэшн-меценат и только потом коллекционер, она недавно отвела меня на выставку в Париже про 1997 год: Готье, Версаче — дух захватывает.