Режиссер Кира Коваленко — о Кавказе, Каннах и кино
В прокат вышел фильм «Разжимая кулаки», а мы обсудили с его режиссером Кирой Коваленко разницу между русским и осетинским языками, правдивость кино и нежность, живущую на Кавказе
В небольшом осетинском городке, будто отвоеванном человеком у природы и ее скал, живет девочка Ада. Живет тихо, почти беззвучно, мечтая отыскать спрятанный отцом паспорт и расстаться с прошлым и его травмами, забыть о которых ей никак не позволит собственное тело. «Разжимая кулаки» Киры Коваленко — история одной семьи, в которой родительская любовь давно превратилась в тяжелые оковы. В июле сюжет вернулся из Канн с главной наградой программы «Особый взгляд», а в конце сентября закрыл 32-й «Кинотавр», чтобы тут же выйти в прокат. Мы встретились с режиссером Кирой Коваленко, чтобы поговорить о Кавказе, его нежности и романтике, а также разобраться в художественном мире ее второй полнометражной работы.
Как только начинается фильм, мы оказываемся в пространстве не то чтобы безвременья, но совершенно точно особенного времени, живущего по своим законам, со своими приметами. В квартире героев — старенький телевизор, по которому идет программа, рассказывающая, как и где можно попрощаться с умершими горожанами, магазин, где работает героиня, тоже типичный для Осетии, но необычный для большинства зрителей. Как и из чего вы собирали этот мир?
На Кавказе в больших городах чувствуется больше современного, но в таких маленьких местах, как Мизур, все выглядит именно так. Я просто заходила в некоторые квартиры, мы фотографировали, как они выглядят, смотрели, наблюдали. Поверхность стен, например, у нас в кадре — это не обои, а такая трафаретная побелка. Я взяла это из настоящей квартиры. И эти старенькие телевизоры, и какие-то другие предметы — мы отталкивались от реальности. Все это — признак современного времени в Осетии. То же — с одеждой (многие, кстати, были в своей) и другими художественными элементами фильма.
Часто, когда мы смотрим взглядом «из Канн» или «из Москвы», такой мир нам кажется...
Экзотическим или просто чужим?
Получается, это взгляд некоторой метрополии. При этом в фильме и город, и окружающая его природа показаны без нарочитости, мы смотрим на все как будто бы внутренним взором.
Мне хотелось, чтобы мы увидели окружающую среду не глазами приезжающего человека, а человека, который живет в этих местах. Несколько лет назад я поехала в очень похожее место, только не в Осетии, а в Кабардино-Балкарии, в небольшой поселок Нейтрино. Сняла квартиру в девятиэтажке на последнем этаже и прожила там месяц в тишине. Какие у меня были развлечения? Очень небольшой отрезок неба, которое я видела из своего окна. Мне не хватало горизонта. Окно упиралось в скалу, на которой я уже все за этот месяц изучила вдоль и поперек. И от этого, может быть, у меня была близость с этим местом, какое-то понимание существования жизни там.
В вашей истории есть дом, в стену которого дети кидают петарды. Возможно, это досужие интерпретации, но кажется, что этот небольшой эпизод — тоже значительная часть контекста истории. Почему вы решили его показать?
Этот дом с пятнами, в который мальчишки бросают бомбочки, и был такой, я этот контекст не придумывала. Я много наблюдала за Мизуром в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), все смотрела и смотрела фотографии, на одной был этот дом, и я поняла из комментариев, что жители называют его «раненым». Он и правда похож на раненого, часть этого места и его истории. Просто я люблю работать с реальностью, немного добавляя или усиливая какой-то эффект, чтобы это имело кинематографический образ, но чтобы он складывался из настоящего, из существующих деталей. Граффити, надписи на стенах — все это есть в Мизуре, мы только чуть-чуть расставили акценты.
Там все активно пользуются инстаграмом?
Там не очень хорошо ловит интернет. Вся наша группа была практически без связи, пока мы снимали. И все-таки он есть, да, медленный, но все местные им пользуются. Молодые ребята точно. Там не чувствуется, что поселок как-то отрезан от мира или еще что-то такое. Нет, это внутри контекста жизни. Если отъехать в какое-нибудь более тихое место от Москвы в другую сторону, будет то же самое.
А если говорить про сам конфликт? Насколько, на ваш взгляд, конфликт любви и свободы привязан к месту и ко времени?