Трагедия, случившаяся четыре года назад, изменила жизнь писателя Бориса Мирзы

PsychologiesРепортаж

“Пережив смерть дочери, я понял, что такое семья”

У многодетного отца и писателя Бориса Мирзы до 45 лет было много интересных дел: лекции, постановки, богемные тусовки. Дом, быт, семья в эту орбиту не вписывались. Но трагедия, случившаяся четыре года назад, все изменила.

Записала Алла Ануфриева

«Я никогда не мечтал о детях. С юности я хотел вести богемный образ жизни – жить в коммуне, как хиппи, заниматься творчеством. Что-то писал, играл в театре, потом поступил во ВГИК… Грезил о славе, крутил романы, от первых недолгих браков у меня росло двое сыновей, которым я, признаюсь честно, не уделял внимания. И даже когда в моей жизни появилась Аня, моя нынешняя жена, я не особо изменился. Нам было весело. Я безработный режиссер, она актриса, ни жилья, ни денег. Мы то сходились, то расходились, и лет десять нам было не до детей. А когда быт немного наладился и появились мысли о ребенке, у нас долго не получалось. И вот наконец Аня забеременела. В тот день я собирался на стадион. И тут жена говорит: «Борь, мне сообщили, что у нас родится ребенок с синдромом Дауна». Я не помню, что ответил, начал заикаться. Жена: «Ты же хотел на футбол, иди». И я, сильный мужик, не остался с ней, а пошел на футбол. Понимал, что делаю что-то неправильное, но не в силах был ее поддержать. Я не мог произнести слово «аборт» и не мог принять ситуацию. Следующие месяцы мы жили так: Аня молилась и готовилась рожать. Я не умел молиться, поэтому сидел в комнате, нервно курил и читал все, что только можно, про синдром Дауна. В конце концов принял решение: каким бы ребенок ни родился, я буду его любить. Брошу курить, чтобы жить подольше. И как только я понял, что готов стать опорой для этой беззащитной девочки, готов взять на себя ответственность за нее, мне сразу стало легче. И у нас родилась Соня. Она оказалась совершенно здоровой. Когда я увидел ее огромные глаза, я пропал. Я ее фотографировал, восхищался ее талантом: она потрясающе, необычно рисовала. Она была веселым ребенком, без всяких там косынок и нарочитой набожности, но при этом умела молиться и творить чудеса. Можно сказать, что я любил ее как еще одно свое произведение, самое прекрасное. Я замечал в ней все, чем можно гордиться, и не ценил главного. А главное то, что она была человеком исключительной доброты. «Соня, нельзя же всем уступать, быть настолько открытой со всеми»,– твердил я. Боялся, что ей трудно будет жить.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Открыть в приложении