«Причина трагедии — нервный срыв». Что происходит в российской армии
Солдата-срочника Антона Макарова арестовали по обвинению в нападении на военнослужащих. По версии следствия, он убил офицера топором, а после расстрелял троих сослуживцев, двое из них умерли. Почти год назад произошел похожий случай — в одной из воинских частей Забайкалья Рамиль Шамсутдинов во время смены караула убил восемь человек. Причиной обеих трагедий следствие называет нервный срыв. «Сноб» поговорил с координатором правозащитной организации «Зона права» Булатом Мухамеджановым о том, почему подобные инциденты происходят в российской армии
Ɔ. Ситуации с Антоном Макаровым и Рамилем Шамсутдиновым выглядят похожими. На ваш взгляд, у этих трагедий одинаковые причины?
Министерство обороны и год назад, и сейчас объясняло действия солдат нервным срывом. Когда произошла трагедия с участием Шамсутдинова, его отец сразу начал активно комментировать ситуацию в СМИ. Тогда адвокаты оперативно смогли найти доказательства того, что между военнослужащими были неуставные отношения. В деле Макарова такой открытости пока нет, но по рассказам его бабушки можно сделать вывод, что в части, где служил Антон, все было не так радужно. Она сказала, что внук просил отправить продукты, потому что их отбирают, и рассказывал о притеснениях со стороны конкретного сослуживца.
Ɔ. Почему, несмотря на то что время от времени возникают такие громкие дела, проблема не решается?
На мой взгляд, у нас в стране идет массированная кампания Минобороны по обелению себя. У них есть свой телеканал, своя газета, любая невыгодная информация купируется. К тому же многие влиятельные СМИ обычно не пишут об армейском произволе. Дела Макарова и Шамсутдинова — из ряда вон выходящие, поэтому их невозможно не предать огласке. Если же мы говорим о менее резонансных случаях, когда речь идет об избиении или ненасильственной смерти, то мы узнаем об этом в основном от родственников военнослужащего, а не от Следственного комитета или тем более не от Минобороны. В последние годы объем страховых выплат военнослужащим существенно увеличился. Сейчас это приличные суммы, особенно для жителей провинций — в случае смерти военнослужащего его семья получает около 2,7 миллиона рублей.
Два таких громких дела, которые произошли с Шамсутдиновым и Макаровым, в любом другом государстве поставили бы под сомнение устойчивость кресла министра обороны. В прошлом году после трагедии с Рамилем Шамсутдиновым Сергей Шойгу резко раскритиковал работу командиров и дал указание усилить работу психологов в призывных пунктах и войсковых частях. Спустя год мы можем сделать вывод, что это указание не было исполнено в полном объеме. Если бы Шойгу был «хромой уткой», то это бы сработало как триггер в вопросе его отставки. Но мы понимаем, что Путин доволен его работой на посту министра обороны. Давайте вспомним в противовес трагедию с Андреем Сычевым, над которым издевались в танковом училище. В 2006 году она поставила крест на президентских амбициях Сергея Иванова.
Ɔ. С 2007 года срок службы в армии постепенно уменьшался — сначала до полутора лет, потом до одного года. Как это повлияло на проблему дедовщины?
В 2007 году, когда я начал работал в Казанском правозащитном центре, в мой первый рабочий день туда пришел рядовой в форме, сбежавший из воинской части из-за дедовщины. К нам за помощью по этой же проблеме обращались 10–15 человек за призыв, что довольно много для региональной организации. Такая статистика сохранялась примерно до 2010 года. Резкое падение количества таких обращений и фактически минимизацию их до нуля мы связываем с реформой, запущенной Анатолием Сердюковым. Многие правозащитники признавали, что тот период был самым успешным с точки зрения соблюдения прав военнослужащих и отсутствия серьезных ЧП. Комплекс действий в армейской реформе позволил больше внимания уделять боевой подготовке, а не уборке снега. Мы стали забывать о понятии «неуставные отношения».