Что читать на выходных: отрывок из нового исторического романа Леонида Юхефовича «Филлэлин»
Вначале декабря в «Редакции Елены Шубиной» выходит новый роман Леонида Юзефовича «Филлэлин». Автор «Зимнего пути» и «Самодержца пустыни» в этот раз погрузился в век девятнадцатый. Используя разные жанры — дневники, письма, отчеты — и прекрасно стилизуя их языки, Юзефович реконструирует время борьбы за независимость Греции от Османской империи, где Россия играла важнейшую роль. Главный герой романа, отставной штабс-капитан Григорий Мосцепанов решает принять участие в греческих событиях и отправляется в долгую дорогу — и как раз становится «филлэлином», сочувствующим повстанческому движению. Правда, политические игры как всегда уводят нас далеко от прекрасных идеалистических замыслов.
Esquire публикует фрагмент дневника служащего императора Александра I в конце 1825 года — до кончины императора осталось совсем чуть-чуть.
Игнатий Еловский. Журнал камер-секретаря императора Александра I
Октябрь — декабрь 1825 г.
Что склеено, то не ново. Супружество, имеющее в своем фундаменте не гармонию душ и тел, а взаимное прощение, приносило государю мало радости. Он с удовольствием принял приглашение новороссийского генерал-губернатора, графа Воронцова, посетить Крым. Елизавета Алексеевна с ее здоровьем не могла сопровождать мужа, но с пониманием отнеслась к его желанию развеяться в небольшом путешествии. Маршрут был рассчитан на 17 дней. Воронцов ручался, что мы успеем вернуться в Таганрог до начала осенних дождей и холодов.
Выехали 20 сентября, 24-го были в Симферополе; оттуда верхами, на татарских лошадях, проследовали в Гурзуф, и у Байдарских ворот снова пересели в экипажи. Ореанда, Алушта, Ливадия промелькнули чередой однообразных, хотя ярких впечатлений, но Кореиз выбился из общего ряда. Здесь мы на пару часов задержались в имении княгини Голицыной. Несмотря на их с мужем опалу, вернее, как раз из-за этого государь был с ней особенно ласков, осматривал усадьбу и искренне, а не только из вежливости, хвалил хозяйку, отринувшую соблазны света ради тихой жизни в гармонии с природой.
От обеда он отказался, но согласился на five o’clock. Вдвоем с княгиней они прошли в дом, а мы, свитские, остались во дворе. День был жаркий, окна гостиной распахнуты настежь, но задернуты легкими кисейными занавесками. Я слышал за ними звяканье ложечек, невнятную речь. Затем вместе со звуком отодвигаемого стула донесся голос государя: “А теперь проведите меня к ней…”
Я не забыл письмо Криднера — и сразу понял, о ком он говорит. Что ответила княгиня, расслышать не удалось, но при отъезде государь вел себя с ней так же приветливо, как в начале визита. Только мне и никому другому заметно было, что он зол на нее. Причина выяснилась позже.