«Постфактум. Две страны, четыре десятилетия, один антрополог»
Книга «Постфактум. Две страны, четыре десятилетия, один антрополог» (издательство «НЛО»), переведенная на русский язык Андреем Корбутом, — это интеллектуальная автобиография одного из крупнейших культурных антропологов XX века Клиффорда Гирца. Используя метод «плотного описания», Гирц описывает собственный многолетний опыт жизни и работы в Индонезии и Марокко и демонстрирует, как частные и повседневные практики соотносятся с широким социальным и политическим контекстом. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком из главы «Гегемонии», посвященным приключениям антрополога во время волнений на Суматре в 1958 году.
Теперь я поменяю место — на Суматру, вернусь назад во времени — в 1958 год и усилю драму — до гражданской войны. Моя жена и я — она отчаянно больна (какое-то время мы думаем, что смертельно) инфекционным гепатитом, я, лишь чуть менее отчаянно, болею малярией, дизентерией и любопытным случаем ятрогенной близорукости, вызванной неправильно назначенными лекарствами, — находимся в Паданге, крошечном, плохо защищенном морском порту на ненадежном западном побережье острова. Мы приехали туда, полагая, что сравнение очень мусульманского региона (минангкабау, с метрополией в Паданге) и очень христианского региона (минахасцы в северной части Сулавеси, куда мы намерены отправиться дальше) с индуистским Бали (где мы только что были) углубит наше понимание сложно устроенной индонезийской религиозной жизни.
Думаю, это было осуществимо, но мы прибыли в неподходящий момент. На следующий день после нашего приезда наконец вспыхивает регионалистское восстание, которое назревало в течение примерно года, но все считали, — как обычно люди считают по поводу всего, что неизбежно, — что оно на самом деле никогда не случится («Они, как всегда, что-нибудь придумают»). Хуже того, Паданг — штаб-квартира повстанцев. Повстанческое правительство располагается в нашей гостинице, его военное командование — немного дальше по улице. За пределами гавани выстраиваются, словно океанские часовые, военные корабли центрального правительства. Сукарно находится в Токио, где, больной и ведущий бурную жизнь, он теперь проводит много времени, и пока страна ждет его возвращения, в урагане наступает пауза. Ожидается, что он заключит сделку, скрыв ее за туманными словами, и боевых действий не будет. (Кажется, повстанцы хотят лишь перестановок в кабинете, которые он раньше делал бог знает сколько раз.) Он возвращается вечером и произносит, практически только сойдя с самолета, необыкновенную речь, которая ставит крест на этой идее. Я слушаю его вместе с примерно десятком пламенных молодых минангкабау, столпившихся вокруг радиоприемника. (Они пришли ко мне с транспарантом, на котором было написано по-английски: «Вверх и вниз с Хусейном» (это глава армии мятежников). Вмешиваясь в индонезийскую политику, я говорю им, что грамматически это не совсем правильно.) Сукарно уверен, красноречив, прямолинеен и прежде всего решителен: он предает их анафеме, объявляет блокаду, угрожает вторжением. Кажется, что минангкабау становится плохо, они осознают реальность. На следующее утро военные корабли начинают останавливать иностранные суда, пытающиеся войти в порт, и не позволяют выйти тем, которые уже там находятся; вокруг отеля и вдоль набережной появляются мешки с песком, охраняемые пулеметчиками и артиллерией, и пару раз звучит сигнал воздушной тревоги. Мы, кажется, попались.