«Последние короли Шанхая»: как еврейские династии помогали строить современный Китай
В издательстве «Слово» вышла в свет книга «Последние короли Шанхая. Еврейские династии-конкуренты, которые помогли построить современный Китай», где американский журналист, лауреат Пулитцеровской премии, Джонатан Кауфман рассказывает о династиях Сассунов и Кадури. С разрешения издательства Forbes Life публикует отрывок о последствиях Первой опиумной войны.
Британия вторглась в Китай в 1839 году в ходе так называемой Первой опиумной войны. Как и предсказывал за пятьдесят лет до этого британский посол, отвергнутый китайским императором, Китай не выдержал натиска и был с легкостью побежден.
По Нанкинскому договору 1842 года Китай уступил Великобритании остров Гонконг и открыл пять городов для торговли с Западом, в том числе малоизвестный ранее Шанхай. Иностранцы, торговавшие в Китае, освобождались от уплаты налогов. На них не распространялось китайское законодательство — этот статус известен как «экстерриториальность». Любые коммерческие или юридические споры рассматривали британские судьи и принимали решения на основе британского законодательства. Формально торговля опиумом оставалась незаконной, но китайцы — после сокрушительного военного поражения — вряд ли могли бросить британцам открытый вызов. Начался период, который китайские историки называют «сто лет унижения». Линь Цзэсюй, безуспешно взывавший к совести королевы Виктории и не сумевший дать отпор британскому вторжению, был отправлен в ссылку.
Джонатана
Кауфмана
«Последние короли
Шанхая»,
издательство
«Слово»
На дворе стоял 1843 год, китайцам пришлось подписать договор, открывавший для британской торговли пять городов, включая Шанхай. В Кантоне, городе на юге страны, жители сопротивлялись приходу британских купцов. На европейцев нападали на улицах, и британцам приходилось укрываться в арендованных домах. Даотай надеялся, что в Шанхае такого не будет. Все-таки Шанхай — город торговый, привычный к потоку товаров и денег. Он примет иностранцев если не тепло, то как минимум подобающим образом.
В этот ноябрьский вечер до даотая, сидевшего в своем кабинете внутри крепостной стены, дошла весть о том, что у берегов Шанхая бросил якорь небольшой британский пароход. Эти британцы были первыми. Даотай не стал спускаться на берег, чтобы встретить их. Он решил — пусть подождут.
С наступлением утра даотай отправил на пристань две старые повозки с носильщиками — доставить британскую делегацию в свой кабинет. Толпы зевак смеялись над волосатыми британцами с их бородами и бакенбардами рядом с гладколицыми китайцами. У этих иностранцев «длинные ноги, которые они с трудом сгибают», — писал один китаец. Они напоминали ему «маньчжурских пони» и «водяных буйволов». Британский дипломат писал, что китайцы «всегда удивлялись и даже изумлялись, узнав, что у нас есть фамилии, и мы понимаем, что в семье есть отец, брат, жена, короче, что мы живем не как стадо скота».
Британцы приехали с переводчиком, и это было хорошо — ни даотай, ни его чиновники не говорили по-английски. Гости потребовали место, чтобы открыть контору и разместить своих людей, но даотай вежливо им отказал. Свободного места, чтобы их принять, просто нет.
Тогда один шанхайский торговец предложил британским коллегам снять в городе дом на пятьдесят две комнаты. Некоторое время они жили там, но вскоре от их присутствия в обнесенном стеной городе даотаю стало не по себе. Что, если своими странными обычаями они нарушат гармонию Шанхая? И он переселил их за пределы старого города, в заболоченную местность вдоль реки. Там было полно тутовых деревьев и древних захоронений, и китайцы считали, что в этих местах водятся привидения. Те, кто жил выше по течению, выливали в реку испражнения, и они плыли мимо поселения британцев. Даотай полагал, что незваные гости через несколько лет снимутся с якоря. Шанхаю просто надо проявить терпение.
Семь лет спустя Элиас Сассун, второй сын Дэвида Сассуна, высадился на шанхайский берег. Его приезд ознаменовал следующий этап превращения семейного дела Сассунов в поистине глобальное предприятие. Чтобы открыть Китай и расширить свою империю, компания «Джардин и Мэтисон» полагалась на британские военные суда и пушки, а Дэвид Сассун решил действовать через своих сыновей. Именно они стали его послами, разведчиками, торговцами и советниками. Телефона и телеграфа еще не было, на доставку сообщений из Индии в Китай или Лондон уходили месяцы, и восемь братьев работали как одна команда, интуиция подсказывала им правильные ходы в бизнесе, они поддерживали друг друга — и своего требовательного отца — с аванпостов вдоль побережья Китая вплоть до Японии и в конечном итоге до далекого Лондона. Глобальный бизнес требовал глобального участия всей семьи. Чтобы познакомить сыновей с каждой страной и всеми тонкостями бизнеса, Дэвид на несколько месяцев, а то и лет переводил сыновей из одного города в другой, как правило в сопровождении хорошо обученного персонала, эти люди обучались в школах Сассуна и были связаны с семьей общей религией и культурой. Старший Сассун проявил проницательность, сумев сохранить семейную империю и удержать сыновей. Каждому из них он платил щедрую зарплату и поощрял их самостоятельные инвестиции. Но ни один из них не мог