Ложка утешения
О лобио, которое не только насытит, но и перенесет во времени
Лобио готовила бабушка. Это не была праздничная еда, хотя лобио у нас подавалось и на праздники. Тогда рядом ставили и сациви в супнице, и холодец на большом глубоком блюде, и многие другие вкусные вещи — семья была интернациональная, и по столу это было особенно видно.
Но лобио бабушка готовила для себя. Когда ей пошел девятый десяток, я уже была взрослая и заходила ее послушать. Это были рассказы — о ее юности, конечно. В детстве я ерзала на стуле, пытаясь вежливо сбежать из кухни в большую комнату, где в шкафах плотными рядами стояли книги. Там я утыкалась в очередной том и больше для меня ничего не существовало.
В студенческом возрасте меня уже больше тянуло к ней на кухню. Бабушка сидела там, окутанная беломорным дымом, и говорила о любви, расставаниях и приключениях. О том, как она работала в горной деревне врачом и как дедушка приехал туда на сером коне в яблоках. Дед погиб в сорок первом, и бабушкин «Беломор» тоже был из тех лет. А меня интересовала любовь.
Бабушка варила лобио и помешивала его серебряной ложкой — стершейся настолько, что одного бока у нее как бы и не было. Ароматы раскрывались, горячее варево тянуло к себе. Я брала еще одну однобокую ложку. Начинала есть. Но ни разу я не попросила рассказать, как готовили лобио в ее родном Тифлисе.
Во взрослой жизни я пыталась восстановить ее рецепты по крохам. И не только ее, ведь у меня была и вторая бабушка, с ее белорусской и московской историей, и тоже почти никаких кулинарных историй я не сохранила.
Зато из дыма, которым окутано прошлое, всплывают жесты, цвет блюда в тарелке, аромат. Лобио было блюдом из бабушкиного детства и, как любые детские воспоминания, помогало в разных случаях жизни.