Душное лето 1936 года
Подлинники многих важнейших документов советской истории были написаны на клочках бумаги, карандашами, неразборчивым почерком, иногда каракулями. От сталинского времени на страницах из блокнотов нередко остались пометы «М.нет» — «Материала нет». В основе действительно не было ничего материального — ни информационных поводов, ни формальных инициатив, ни машинописных проектов, все рождалось по прихоти вождя. Потом при поддержке соратников становилось законом жизни, а судьбы миллионов часто оказывались искалеченными.
Именно таким образом на сталинской даче в Сочи в 1936 году смастерили один из важных документов советской эпохи. В тени субтропических пальм, при виде волн Черного моря, где «не слышно шуму городского», вождь продиктовал, а гостивший у него Андрей Жданов записал директиву из шести пунктов, которая начиналась так:
«тт. Кагановичу, Молотову и другим членам Политбюро ЦК.
Первое. Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на четыре года […]».
Текст практически не редактировали. Секретари просто перепечатали на пишущей машинке. Потом секретчики зашифровали карандашными черточками и дефисами и спецсвязью отправили в Москву. В Кремле высшая воля была оформлена решением Политбюро № П 43/258. Пунктом первым снимали Ягоду, а пункт «б» гласил:
«б) Назначить секретаря ЦК ВКП(б) тов. Ежова Н.И. Народным Комиссаром Внутренних дел Союза ССР, оставив его по совместительству секретарем ЦК ВКП(б) и Председателем Комиссии партконтроля с тем, чтобы он девять десятых своего времени отдавал НКВД».
В деле партийно-государственного строительства такое неожиданное постановление окажется революционным: как выяснится позже, этот документ фиксировал «точку невозврата» и начало самой кровавой главы советской истории — двухлетия «большой чистки». Именно сочинское П 43/258 обеспечит ее «победу» и «успех». Точным ударом в сердце системы. Не в части перевода генерального комиссара госбезопасности Генриха Ягоды на должность почтмейстера и замену его непрофессиональным чекистом (большевики видели и не такие рокировки). А в главном — в пункте «б». Для победы в новом «великом переломе» прежде всего нужно было до основания разгромить элиту большевистской партии и переломить ей хребет — на это был ориентирован ключевой организационно-кадровый маневр.
Сталин называл большевистскую элиту «вельможами». Что обеспечивало их всевластие? Система особого партийного сыска, полиции и суда, которые были независимы от государства и ставили «вельмож» вне и над законом. Она сформировалась в царском подполье и европейской эмиграции, закалилась в сибирских ссылках и тюрьмах, расцвела в годы Гражданской войны и искушений НЭПа. Прежде она защищала партию. Теперь же ей предстояло стать ее палачом.
Формально структура называлась по-разному. При Ленине — Центральная контрольная комиссия. В 36‑м — это Комиссия партийного контроля (КПК), с бюро, коллегией, представителями на местах и штатными партследователями, работавшими в группах по отраслям советской жизни (просвещение, военно-морская, финансово-банковская, торговли и пищевой промышленности, по радио и т.д.). КПК была основой всевластия большевиков, делала их фактически безнаказанными. И вдруг под лучами южного солнца Сталин меняет игру: за девять месяцев до оперативного приказа № 000447, начавшего плановые массовые карательные спецоперации от Кронштадта до Владивостока, он решает ради успеха «великой чистки» обезвредить партию. Не оставлять ей ни малейшей возможности сорганизоваться для сопротивления.
Как этого добиться? Так вот же, все здесь — в пункте «б» исторического решения. В одной штатной единице объединили руководство тремя изначально взаимоисключающими видами деятельности и институтами власти, вернее, ее ветвями. Народным комиссаром внутренних дел (с главным управлением госбезопасности при нем) стал по совместительству секретарь ЦК ВКП(б), который был обязан в интересах партии наблюдать, контролировать и одергивать этот наркомат и главк при нем. И этот же человек возглавляет систему партийной полиции, которая, по ленинскому замыслу, должна была оберегать большевиков от произвола и преследований тайной полиции и судебной системы.
В одночасье три важнейших центра режима были сведены в один кулак, готовый нанести удар. А вся огромная власть была передана хрупкому человечку полутораметрового роста с незаконченным низшим образованием. Ежов узнал об акте высочайшего доверия, по-видимому, раньше ближайших учеников и соратников. Согласно подлинникам протоколов Политбюро, выписку-приказ ему не посылали. Значит, сообщили устно.
Инстанция «для своих»
Секретарь ЦК Ежов возглавил КПК еще в 1935 году, за год до воцарения на Лубянке. КПК бдила за соблюдением партийной и государственной дисциплины, привлекала к ответственности виновных в нарушении программы и устава, но в основе лежала другая идея: номенклатуру всех уровней, «своих» должно судить не по общим правилам, прописанным для граждан-обывателей, а иным порядком, предусмотренным только для товарищей по партии. Негоже обычному уголовному правосудию разбираться в ошибках заслуженных большевиков. Обычные суды могут упустить из виду революционное сознание либо не учесть «особенности момента». Речь при этом шла не только о серьезных историях, а обо всех, в том числе и бытовых, «инцидентах», фигурантами которых становились сановные партийцы. На этом фундаменте формировалась советская сословная система.
Чем занимались выездные заседания комиссии до лета 1936 года? На первый взгляд сущими пустяками. Ну вот, например: поступил сигнал, что председатель Клоновского колхоза деревни Половинкино Бухаринского сельсовета Юрьевского района Ивановской промышленной области Веселов организовал в колхозе инсценировку похорон Кирова. Безобразие! Сталин дает указание: «т. Кагановичу. Предлагаю КПК серьезно изучить это дело и его участников (путем вызова их в КПК) и выяснить подоплеку этого странного явления И. Сталин». Изучили, выяснили. Обошлись порицанием — злого умысла не было, занесло товарищей. Либо выявляют случаи посылки по два раза платежей иностранным фирмам за один и тот же товар или выплаты счетов на суммы большие, чем следует платить этим фирмам. Сталин: