На кемадеро в санбенито
Доказательством вины в ереси для инквизиции служило личное признание. В методах добычи таких признаний при помощи изощрённых пыток испанские инквизиторы оказались непревзойдёнными мастерами.
Говоря об инквизиции, чаще всего вспоминают Испанию. На долгое время инквизиция стала чуть ли не символом этой страны. Хотя поначалу было трудно ожидать такого трагического развития событий.
Деньги для войны
До конца XV века Испания была — по средневековым меркам — вполне веротерпимой страной. Правда, Испании, собственно, не существовало. Были отдельные христианские королевства. Самые крупные — Кастилия и Арагон.
Кастилия вообще обходилась без инквизиции. Кастильцы вели постоянные войны с маврами, и им было не до того. В Арагоне инквизицию ввели в XIII веке. Она немного посвирепствовала, но к середине XV века фактически бездействовала.
На территории христианских королевств относительно мирно жили католики, мусульмане и иудеи. Но в XIV веке Европу поразила чёрная смерть — эпидемия чумы. Народ нашёл виноватых, ими по старинной традиции оказались евреи.
Всплеск антисемитизма докатился и до Испании. Начались погромы. А кроме того, католические монархи время от времени принимали законы, ограничивающие права иудеев. В итоге многие иудеи предпочитали становиться христианами. Этих новообращённых, а также их потомков называли «конверсос» или «новыми христианами».
Испанцы предпочитали ратные подвиги во имя истинной веры и прекрасных дам, а «новые христиане» тем временем занимались привычным делом — торговлей и ростовщичеством. И, разумеется, богатели. Нередко они занимали и важные государственные должности.
Конверсос превратились в особую социальную группу. Будучи католиками по религии, они часто оставались евреями по языку, одежде, привычкам.
Народ не любил их как ростовщиков и богатеев. Аристократы не любили как выскочек. И даже иудеи не любили как отступников. Ходили разговоры, что «новые христиане» только внешне соблюдают католические обряды, а на деле остаются иудеями. Правда, тайными.
А тайна — это всегда нехорошо. За тайной всегда кроется злой умысел. Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская решили разобраться с этим делом. Они были фанатичными католиками и к тому же стремились к единству страны. А единая страна — значит, единая вера. Никаких отступлений быть не должно.
Кроме того, король и королева собирались завоевать Гранаду. А денег на вой ну у них не было. Подвернулся очень простой способ их раздобыть — инквизиция. Ведь имущество осуждённых еретиков подлежало конфискации, значительная его часть шла в королевскую казну.
Незадачливый спонсор
В 1478 году римский папа Сикст IV разрешил Фердинанду и Изабелле учредить в Кастилии инквизицию (чуть позже её полномочия распространятся и на Арагон). Через два года были назначены первые инквизиторы. Для начала они направились в Севилью.
«Новые христиане» пришли в ужас и бежали в другие города. Их арестовывали и возвращали в Севилью. Последовали наказания: тех, кто не признал себя виновным в отступничестве от веры, отправили на костёр.
За городом построили помост, с которого произносили приговоры. А место, где еретиков сжигали, называлось «кемадеро». Там стояли четыре большие каменные статуи библейских пророков. К ним и привязывали еретиков, предназначенных к сожжению.
Статуи были сооружены на деньги спонсора — ревностного католика Месы. Но вскоре выяснилось, что сам спонсор — «новый христианин». Месу сожгли на том самом кемадеро, которое было построено за его деньги. И разумеется, далеко не все оплакивали гибель этого спонсора.
Постепенно испанская инквизиция расширяла свою деятельность. Это вызвало беспокойство Сикста IV. Папа отмечал, что «инквизиция была порою движима не ревностью о вере и спасении душ, а страстью к богатству». И призывал к некоторым послаблениям.
Но Фердинанд Арагонский ни на какие послабления не пошёл. А папе отправил довольно хамское письмо. Дескать, надо «отменить любые послабления, а попечение об этом предмете вверить нам».
Римский папа не стал спорить. Получилось так, что в Испании — в отличие от других мест — инквизиция подчинялась не Риму, а королевской власти. Монарх предлагал кандидатуру верховного инквизитора, а римский папа лишь формально её утверждал.