Шедевр лишился авторства
Знаменитый Звенигородский чин не принадлежит кисти Андрея Рублева
Звенигородский чин — один из наиболее прославленных памятников древнерусского искусства — на протяжении последних ста лет по традиции приписывался Андрею Рублеву. Такая атрибуция была и остается основой основ истории русского искусства, хотя и никогда не была подкреплена ни фактами, ни сравнительным анализом. В то, что звенигородские иконы принадлежат кисти Рублева, все же верили — по умолчанию. Результаты недавнего исследования опровергают это убеждение. Почему автором Звенигородского чина Андрей Рублев быть не мог, корреспонденту «Ъ-Науки» Петру Хромых рассказали реставратор и технолог Софья Свердлова и искусствовед Левон Нерсесян.
История одной находки
В 1918 году в сарае неподалеку от Успенского собора на Городке были обнаружены три большие древние доски с поздней живописью, под которой могла находиться первоначальная. 8 октября того же года они были доставлены в Патриаршую библиотеку в Московском Кремле, где тогда располагалась созданная в том же году Комиссия по сохранению и раскрытию памятников древней живописи. В ходе реставрации было установлено, что это — иконы с изображением Архангела Михаила, Апостола Павла и Спасителя и являют собой часть деисуса (группы икон с изображением святых, обращенных в молитве к Иисусу Христу). Почему они были в сарае, кто именно их нашел и с чего вдруг нашедший их решил, что эти доски заслуживают такого внимания,— по-прежнему не вполне ясно. Известно, однако, что вскоре эта история обросла легендами и подробностями, выдуманными теми, кто в самой находке участия не принимал.
Впервые предположения, что найденные в Звенигороде иконы принадлежат кисти Андрея Рублева, были высказаны в 1920 году на 2-й Реставрационной выставке. Спустя несколько лет то же соображение появилось в статье художника и реставратора, руководившего Комиссией по сохранению и раскрытию памятников древней живописи, Игоря Грабаря. Об иконах Звенигородского чина он пишет: «Их создателем мог быть только Рублев», поскольку «только он владел искусством подчинять единой гармонизирующей воле эти холодные розово-сиренево-голубые цвета, только он дерзал решать колористические задачи, бывшие под силу разве лишь венецианцам». Несмотря на то что тезис этот никем не доказывался, автором икон Звенигородского чина с тех пор было принято считать Андрея Рублева. Но чем фактически можно было подкрепить это утверждение?
В исследованиях древней живописи преобладал вплоть до начала XX века иконографический подход, а сама наука называлась не «история искусства», а «церковная археология». Изучались тогда изображаемые сюжеты, символика отдельных деталей композиции, их значение, связь с текстами-источниками. О собственно художественной стороне вопроса русские ученые конца XIX — начала XX века почти не писали. Так, значительная часть древнерусской живописи в том виде, в каком мы ее знаем сегодня, в дореволюционное время находилась под слоями записи, то есть более поздних поновлений. Условные представления о том, как выглядела древнерусская живопись XV века, еще нуждались в систематизации и исследовательской методике. Кроме того, не существовало ни хронологии, ни достаточной выборки таких произведений, чтобы их можно было сравнивать между собой. Задача созданной Грабарем комиссии отчасти и состояла в том, чтобы ввести как можно скорее и больше «эталонных» произведений в научный обиход, сделать доступными десятки произведений, на которых бы потом строилась история русского искусства.
Не тот храм
Комиссия под руководством Грабаря искала наиболее древние произведения древнерусского искусства, которые были известны из источников. Неслучайно деятельность комиссии началась с Владимирской иконы Божией Матери. Известно было, что она относится к XII веку, хотя и была с тех пор многократно переписана. Был шанс, что под многочисленными слоями более поздней записи скрывается памятник домонгольского времени, одна из древнейших на Руси икон (написанная, правда, византийским мастером).
Затем комиссия вела работы в Благовещенском соборе Московского Кремля. И это тоже было неслучайно: согласно летописи, в 1405 году собор расписывали Феофан Грек, Прохор с Городца и «чернец» (монах) Андрей Рублев. Однако расписывали они вовсе не тот собор, который взялся изучать Грабарь: с тех времен собор дважды перестраивался. «Новый» же собор был выстроен в 1480-х годах, а в 1547 году еще и горел — во время большого московского пожара.