Крупный заемщик больше не мечта банкира
Финансовое положение ряда крупных компаний сейчас сложное и останется таким в ближайшие годы. ЦБ полагает, что в случае возникновения серьезных проблем у таких гигантов под удар могут попасть и кредитующие их банки
Банк России беспокоит концентрация займов в сегменте корпоративного кредитования. Так, отношение совокупного долга трех крупнейших заемщиков (регулятор их не называет, но мы можем предположить, что в их числе «Газпром» и «Роснефть») к капиталу российских банков (за исключением малокредитующих) к концу 2023 года достигло 92%. Сидеть сложа руки Центробанк не планирует: в недавнем докладе для общественных консультаций рассказывалось о связанных с такой концентрацией рисках и принимаемых мерах. И о том, что одной из причин сложившейся ситуации стала регуляторная политика самого ЦБ.
Вернулись за деньгами в родную гавань
Как поясняется в докладе, риск кредитной концентрации опасен не только в отношении ненадежных заемщиков с низким кредитным рейтингом — он возникает и в отношении высокорейтинговых компаний: дефолт такого игрока хотя и маловероятен, но все же возможен. В качестве примера приводится банкротство «Трансаэро», начавшееся в далеком 2015 году: одна из крупнейших на тот момент российских авиакомпаний, имевшая рейтинг «А», не смогла справиться с финансовыми проблемами даже после получения господдержки.
Сразу отметим: речь не идет о риске какой-либо катастрофы или дестабилизации всей финансовой системы. Ситуация весьма далека от критической, но ЦБ хочет принять превентивные меры, чтобы нормативы банков, которые слишком сильно сосредоточились на кредитовании кого-то из гигантов, в будущем не ухудшились.
По мнению доцента департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Эдуарда Джагитяна, поводом для беспокойства регулятора, скорее всего, стали не потенциальные проблемы крупных компаний, а прыть самих банков — точнее, устойчивое превышение темпов прироста их активов над темпами прироста капитала. «Иными словами, аппетиты банков по наращиванию кредитных активов превышают их возможности по формированию собственных средств. При прочих равных условиях это свидетельствует о рискогенности в российском банковском секторе», — предполагает Джагитян. Он также добавляет, что ЦБ уже начал принимать дополнительные меры дисциплинирующего характера (наряду с введением с 1 января 2024 года буфера сохранности капитала 0,25 процентного пункта). По словам Эдуарда Джагитяна, усиление надзора за кредитной концентрацией банков должно улучшить качество их активов в условиях разогрева экономики.
Дело еще и в том, что наша внутренняя финансовая система оказалась слишком мала для крупного бизнеса — раньше он по этой причине занимал за рубежом, но с 2022 года холдингам пришлось «импортозаместить» долги.
Основной рост задолженности пяти крупнейших компаний пришелся на вторую половину 2022-го — начало 2023 года, достигнув 56–57% капитала кредитных организаций. Как объяснили в ЦБ, это произошло в результате замещения компаниями внешнего долга и в силу возросшей потребности в увеличении оборотного капитала и финансировании инвестиционных проектов.
Рост не для всех
На первый взгляд может показаться, что регулятор дует на воду. Например, из «Краткосрочного анализа динамики ВВП: июль 2024 года» ИНП РАН следует, что российская экономика вернулась на траекторию быстрого роста после недолгой коррекции. Прирост ВВП в мае текущего года составил 1,2% к предыдущему месяцу с устранением сезонности. Это произошло после снижения ВВП месяц к месяцу в марте и апреле на фоне высоких значений февраля.
Из «Мониторинга предприятий» ЦБ также следует, что рост деловой активности в июне продолжился. Индикатор бизнес-климата Банка России при некотором снижении по сравнению с маем остается выше среднего за первый квартал 2024 года и вблизи максимумов за 12 лет.
Однако проблема в том, что рост экономики неравномерен и уже не затрагивает крупнейшие компании страны, большинство из которых, так уж сложилось, являются сырьевыми. В частности, в аналитике ИНП РАН отмечается, что рост в промышленности был обеспечен обрабатывающими производствами (+8,8% год к году в январе–мае) при одновременной стагнации в добыче полезных ископаемых (+0,2%).
Подробная внутриотраслевая статистика, к сожалению, недоступна, и узнать, какая часть роста пришлась на более шустрые средние предприятия, а какая — на «крупняк», не получится. Тем не менее прошлогодние финансовые результаты прежних локомотивов не впечатляют: «Газпром» — убыток 629 млрд рублей (МСФО), «Аэрофлот» — 14 млрд, Segezha Group — 16 млрд. Убытки 2023 года — прямое следствие потери «Газпромом» европейского рынка. Поставки в Европу, включая Турцию, за два года упали в 3,7 раза — со 168 млрд кубометров в 2021 году до 45 млрд в 2023-м, а соотношение долг/ EBITDA достигло 3. И очевидно, что восстановление показателей под большим вопросом: «Северные потоки» ремонтировать в ближайшее время не планируют, Европу принудительно пересадили на американский СПГ, а развитие собственной СПГ-инфраструктуры требует времени. К тому же США давят на российский СПГ санкциями: недавно досталось «НоваТЭКу» и его «Арктик СПГ — 2». Нынешний год будет тяжелым и для угольной отрасли: в первом квартале экспорт российского угля снизился на 13% к аналогичному периоду 2023-го, до 45,2 млн тонн.