«Молодое кино хочет крови». Александр Петров о том, почему не надо стесняться успеха
1 января на экраны выходит новый фильм Федора Бондарчука «Вторжение», продолжение нашумевшего в свое время «Притяжения». Главную роль вновь сыграл Александр Петров, единственный актер в рейтинге богатейших звезд до 40 лет в 2019 году, чье состояние Forbes оценил в $2,5 млн. В большом интервью Forbes Life актер рассказал о цене успеха, проблемах российского кино, системе оценки гонораров артистов и о том, сколько денег нужно для счастья.
В январе 2020 года у Александра Петрова выходит фантастический фильм «Вторжение», в феврале — продолжение романтической комедии «Лед-2» режиссера Жоры Крыжовникова. В 2019-м вышел нашумевший патриотический блокбастер «T-34», но главное событие уходящего года — экранизация романа «Текст» Дмитрий Глуховского, где Петров сыграл главную роль — обычного студента, случайно оказавшегося во время полицейской проверки в клубе, в ходе которой герою подбросили наркотики — и посадили на 7 лет за решетку. Во время международной премьеры «Текста» на фестивале Russian Film Week в Лондоне, где картина была номинирована на премию «Золотой Единорог», мы встретились с Александром Петровым, чтобы обсудить, почему в России никто не умеет радоваться чужому успеху, как создать экосистему вокруг своего бренда и сколько должны стоить российские актеры.
В этом году вы оказались единственным актером, попавшим в рейтинг богатейших звезд до 40 лет по версии Forbes. При этом очевидно, что голливудские актеры давно занимают прочные позиции в рейтингах самых богатых людей мира. Почему так происходит? В России нет системы, которая позволяет артистам зарабатывать состояние?
Такая система у нас еще только создается. В Штатах есть всем известные актерские котировки — целое табло, где ты можешь прочитать, сколько прямо сейчас «стоит» Джонни Депп. И после каждого нового фильма у актера либо вырастают эти котировки, либо уменьшаются. Нет такого, что сегодня Джонни Депп проснулся и сказал: я буду стоить столько — и точка! Он не может так сделать, потому что есть статистика и математика.
У нас такого сегодня нет. В России ты можешь назвать любую цену и сказать продюсерам: я буду работать только за эти деньги. И нет никаких комитетов, профсоюзов, которые отслеживают, почему тот или иной артист стоит столько-то, а этот стоит столько. Я в этом плане — за честность, и мне кажется правильным, чтобы стоимость съемочного дня актера формировали объективные факторы. Я бы хотел, чтобы эти вещи определяла математика.
Кроме того, конечно, у нас нет практики, когда артисты получают процент с проката, например. Притом что есть фильмы, которые «сделал» один актер, вложился максимально. Конечно, над картиной всегда работает команда, но «кассу» часто делают исполнители главных ролей. Мне кажется, было бы логичным, чтобы артист получал в таком случае процент с проката. Опять же, это должен определять не сам артист, а какая-то объективная система. Но у нас нет ничего — ни профсоюзов, ни актерских организаций. В итоге ты не можешь, как Ди Каприо или Хоакин Феникс, раз в несколько лет сняться в крутом фильме и спокойно ждать следующего большого проекта. У нас негласное правило — когда прет, надо фигачить по полной, потому что вдруг тебя завтра перестанут снимать?
Почему так происходит?
Ну сколько лет русской индустрии? Мы только-только начинаем делать первые шаги. А в Голливуде индустрия существует лет сто, все это еще в 60-е работало.
И еще одна штука — в России не принято про деньги говорить. Все как-то стараются молчать, потому что, не дай бог, «сглазят». Никто публично не сообщает, сколько зарабатывает, а зарплаты американских актеров — ни для кого не секрет. Мы в России только начинаем учиться радоваться за других. Что раньше было невозможно.
У нас все ждут, наоборот, когда оступишься?
Да! И это, собственно, произошло со мной после «Героя», когда фильм не собрал тех денег, которые, наверное, мог бы собрать. Это интересное, зрелищное кино, и оно многим понравилось, но мы с ним, кажется, вышли не в то время, или сценаристы не докрутили.
И что происходит в такие моменты? Я просто наблюдал, как на глазах появляются статьи с таким посылом: «Ну вот, все, был Петров популярный, долго собирал кучу бабла, но всему на свете приходит конец». Я на это особо не реагировал, потому что знал, что у меня есть козырь в рукаве в виде «Текста». Я очень надеялся, что «Текст» соберет — так и получилось, я очень этому рад. Он стал самым кассовым фильмом среди русских драм категории 18+. Но главный результат не деньги, а то, что люди с удовольствием идут на такую сложную драму, не развлекательное кино.
Мне кажется, что у нас до какого-то времени было очень такое жесткое разделение в восприятии на «коммерческое» и «хорошее» кино. Хорошее кино — это артхаус, который зарабатывать и не должен. А коммерческое кино — это какая-то поверхностная история, которая создается как конвейер для выкачивания денег в кинотеатрах. Это меняется?
Да, я вижу эту тенденцию. И «Текст» доказал всем, что фильм, снятый на собственные деньги продюсеров, абсолютная драма и при этом не артхаусная история, может собирать деньги в прокате. И сейчас, я уверен, на примере «Текста» многие задумались: а если это так работает, может быть, мы тоже найдем какую-нибудь живую историю — про нас, про сегодняшний день, не боясь цензуры. На самом деле обо всем можно говорить. Просто мы сами для себя создаем какую-то цензуру и отказываемся от каких-то вещей. А давай не будем рисковать, вдруг нам откуда-то сверху позвонят, скажут «ай-ай-ай, так делать нельзя».
Еще один отличный пример — «Верность», которая тоже очень здорово собрала в кинотеатрах. Несколько лет назад представить было невозможно подобный успех у такого фильма.
А что — зритель дорос?
Во-первых, зритель вырос. Во-вторых, если раньше можно было все что угодно пихать в кино — главное, «это наши сняли», — то сейчас уже этого маловато. И спецэффектами уже не удивишь людей. Зритель теперь идет на историю, он хочет получить какое-то впечатление. Посмотрите, как провалился в прокате «Аванпост» — значит, зрителя все эти бегалки-стрелялки уже не впечатляют.
Люди стали более думающие, и если им вдруг нужен какой-то поверхностный фильм, чтобы за ужином развлечься, есть огромное количество платформ с кучей подобного контента. А в кино человек идет для того, чтобы как-то внутри поменяться, посмотреть на ту или иную ситуацию с разных сторон, о чем-то подумать. Эта тенденция мне очень нравится. И я за то, чтобы такое кино было не артхаусным — для очень узкой аудитории, а более массовым. Потому что иначе качественные штуки будут работать на один и тот же небольшой круг зрителей, но это не развивает людей в массе своей.
Я думаю, мы в самое ближайшее время увидим последствия этих изменений. Может быть, кинематографисты, прежде чем бросаться в плавание под названием «фильм», 10 раз перечитают сценарий и подумают: а может, и не надо?
Но, с другой стороны, вот фильм «Бык» не собирает в прокате. И «Дылда».