Кто такая Винка Петерсен и что особенного в ее фотографиях
Рассказываем о бывшей модели, чьи снимки сегодня выставляются в галерее Saatchi
Если вам меньше 30 лет, наверняка вы представляете себе рейв-культуру 1980-х и 1990-х примерно так: тай-дай, панамы, логотипы в виде смайликов, музыка с тяжелыми битами и много «волшебных» таблеток. Однако работы фотографа Винки Петерсен показывают совсем другую сторону рейвов — тех, которые проходили не в клубах, а на открытых пространствах. Почти десять лет жизни Петерсен провела в путешествиях по Европе, документируя вечеринки в полях и на заброшенных складах, оттачивая свой творческий почерк и заводя друзей-товарищей. Это была новая реальность, в которой каждый был готов пожертвовать комфортом ради веселья.
«Вся моя работа — это история про путешествия, постоянные передвижения и свободу, — рассказывает Петерсен. — Перемещаясь по городам и странам со звуковыми системами за плечами, я нашла ту самую свободу, о которой всегда мечтала». Сейчас ей 46 лет, вместе со своим сыном-тинейджером она живет в городке Рамсгейт на берегу Северного моря, а ее прошлое рейв-кочевника осталось далеко позади. Все воспоминания Петерсен теперь хранят сделанные ею фотографии, которые этим летом можно увидеть сразу на двух выставках — Sweet Harmony: Rave | Today в лондонской галерее Рамсгейт и Seaside: Photographed и в Turner Contemporary в городе Маргейт.
Винка родилась в столице Южной Кореи, Сеуле, жила в Румынии и Швеции, а в возрасте шести лет вместе с семьей переехала в Великобританию. Петерсен начала фотографировать еще в раннем детстве и, уйдя из дома в 17 лет, забрала любимую камеру с собой. Вместе с бойфрендом она поселилась в одном из лондонских домов-сквотов. Это был эффект максимального погружения в новый, ранее неизвестный ей мир. «Когда вы встречаетесь лицом к лицу с чем-то субверсивным, начинаете чувствовать себя причастным к этому, в моем случае было то же самое, — вспоминает Петерсен. — Я жаждала такой жизни: будучи тинейджером, жила в забытой богом деревне где-то на отшибе, да еще и была иностранкой. Конечно, мне хотелось чего-то более радикального».