Владимир Иванов: «Все ученики становятся для меня родными»
Меня отовсюду заворачивали. В Щукинском училище педагог заявила: «Молодой человек, вас ждут заводы и фабрики! Не надо вам в артисты!» И вот тут взыграла моя гордыня...
Вахтанговцы в ноябре отмечают столетний юбилей. Об этом напоминает фотовыставка на старом Арбате, которую видят зрители по дороге в театр. Чем встречаете дату?
— Жизнь любого театра измеряется, как известно, не годами, а сезонами. В прошлом мы поставили своеобразный рекорд, выпустив шестнадцать премьер! Наш худрук Римас Владимирович Туминас из-за болезни довольно долго отсутствовал и когда вернулся в Москву, пересмотрел все выпущенные спектакли. Как руководитель Туминас человек взыскательный и порой жесткий, поэтому кое-что снял с афиши, не пощадив даже работы трех своих собственных учеников. На основной сцене главный режиссер нашего театра Юрий Бутусов поставил «Короля Лира», Ольга Субботина — «Театр» по Сомерсету Моэму, а мой личный вклад — «Мертвые души» Гоголя.
— Все, кто видел спектакль, в восторге от смелого режиссерского решения. Сегодня, спустя двести лет, вы погрузили действие в эстетику комедии дель арте.
— Идея поставить «Мертвые души» была рождена для самостоятельной работы двух студентов. Там не сложилось, и я благополучно забыл о ней. Всплыла она именно в юбилейный сезон применительно к Марии Ароновой и ее сыну Владиславу Гандрабуре, человеку для меня тоже не чужому. Я ведь узнал о его предстоящем появлении на свет божий, когда Маша была первокурсницей.
Так вот, в марте 2020-го подоспела пандемия. Театр встал. Я оказался на даче в самоизоляции, и за несколько месяцев мы с одним из моих постоянных соавторов Андреем Тупиковым сделали свой «Галопад». Так пьеса называлась изначально. Потом это стало определением жанра. Вот та Артель, как любил называть команду работающих над постановкой Михаил Ульянов: главный художник театра Максим Обрезков — это наша с ним семнадцатая совместная работа, композитор Вячеслав Жуков, хореограф — режиссер по пластике Сергей Землянский, художник по свету Александр Матвеев и звукорежиссер Анатолий Ибрагимов. И все работники постановочной части, которые по окончании спектакля выходят на поклон вместе с актерами. И какими! Маша Аронова и Владислав Гандрабура сыграли каждый почти по полтора десятка персонажей.
— Владислав как-то обмолвился, что мама, мягко выражаясь, всегда очень эмоционально репетирует.
— Понимаете, какая вещь. Маша, работая над новой постановкой, трусит. На выпуске у нее всегда ощущение катастрофы. Как и у меня, впрочем. Думаешь: это провал, все плохо! Потом оказывается, что вовсе и не провал. Маша переживает схожие опасения. Она жутко нервничает, все идет вразнос: и костюм не такой, и грим не такой, и пьеса не такая, и партнер не такой. Вообще все не так, включая и ее самое! Вокруг летят пух и перья. В этот момент надо дать ей возможность выпустить пар. Потом она будет рыдать и просить у всех прощения.
— Может себе позволить, гениальная же!
— В свое время на лекции по теории актерского мастерства ректор Щукинского училища Борис Евгеньевич Захава сказал: «Запомните, на русской сцене был один гениальный актер — Михаил Чехов. Все остальное таланты и способности».
— Как относитесь к тому, что бывшая ученица называет вас Вэвэшечкой?
— И не только она. Все мои ученики становятся для меня родными, а дело, которое считаю основным в своей жизни — театральная педагогика, предполагает непременное наличие двух качеств: любви и терпения.
На сегодняшний день я выпустил пять курсов, а это сто двадцать семь человек. Двадцать два из них служат в Вахтанговском. Остальные разбрелись по разным театрам Москвы, России, ближнего и дальнего зарубежья. Кто-то достиг «степеней известных». Кто-то на подходе. У кого-то не сложилось с актерством, зато благодаря этому шесть человек перекинулись в театральную режиссуру, двое стали режиссерами-документалистами. Есть даже два руководителя театров. А кто-то расстался с театром совсем. Живет «нормальной человеческой жизнью»: служит в церкви, пишет книги, растит детей, кое у кого есть и внуки. Вот такая арифметика!
— Сейчас на основной сцене в репертуаре Вахтанговского театра идут четыре ваших спектакля. Есть ли какая-то обратная связь? Как их принимают зрители?
— Я не веду соцсети, а это сегодня основной способ коммуникации. Но пока спектакль становится «на ножки», в течение первого сезона сижу почти на каждом, наблюдая ту самую обратную связь от зрителя. Вот «Мадемуазель Нитуш» идет уже семнадцать лет, и как говорит наш директор Кирилл Игоревич Крок, этот спектакль можно ставить в любой будний день и он всегда будет аншлаговым.
За эти годы Нонна Гришаева, первая исполнительница роли Денизы, уже успела перейти на роль примадонны оперетты Коринн. А Дениза теперь — выпускница моего последнего курса в Щукинском училище Лиза Палкина, до нее играли Женя Крегжде и Оля Немогай. Вообще, я особенно люблю «Нитуш» за то, что там иногда собираются все «мои» — Маша Аронова, Нонна Гришаева, Аня Дубровская, Андрей Барило, Саша Олешко... Всех не перечислить.
«Кот в сапогах» родился в 2013 году со студентами моего выпускного курса, и теперь каждый год я ввожу новых, которые весь сезон его играют. Такая практическая встреча с взрослым театром — серьезный профессиональный экзамен, увлекательная и яркая дипломная работа очередного курса щукинцев. И одновременно репертуарный спектакль Вахтанговского театра.
Когда показали макет декорации Кроку и Туминасу, те высказались так: «Мы думали, что раз у вас играют студенты, на сцене стоят две табуретки и лежит коврик, а вы на «Золотую маску» замахнулись!» Действительно, декорации, костюмы, свет, музыка, видео... Все как должно быть в волшебном театральном действе.
Ну а если говорить об обратной связи, то здесь она самого активного и азартного характера. Спектакль построен таким образом, что дети участвуют во всех перипетиях сюжета. Они храбро противостоят злому Волшебнику, ловят мышь вместе с Котом, затихают, когда Стефан и Принцесса плывут на лодке под луной и объясняются в любви.
По театральной традиции перед премьерой спектакль всегда показывают «папам-мамам». Помню, посадили детей сотрудников, а я в седьмом ряду записываю замечания. Сзади оказались мама с ребенком, который постоянно ее дергал: «Мам, ма-а-ам, а они поФенятся?!» Кто бы ни выходил на сцену — Король со Статс-Дамой, Крестьянин с Крестьянкой, Деревья, звучал вопрос: «А они поФенятся?!» Разочарования у ребенка не случилось, в финале герои поженились.
Спектакль двухактный, но я считаю, что есть в нем еще и третий — когда детишки идут на сцену с цветами. Сейчас, к сожалению, это запрещено из-за пандемии, а раньше смотрелось очень трогательно. Однажды произошел смешной случай: на сцену вышел мальчишка лет четырех с двумя тюльпанами. Ходил, ходил перед артистами. Может, искал какого-то конкретного героя, но так и не нашел: ведь одно дело смотреть на персонажей из зала, а другое — выйти на сцену и увидеть их живьем! Так и ушел с тюльпанами обратно к маме. Вот такой в спектакле «третий акт». Сейчас цветы исполнителям передают через билетеров.
Горьковских «Зыковых» я поставил в 2011-м и дал другое название — «Люди как люди». Сложно начинался подготовительный период: кто-то был занят на съемках, кто-то отказался от роли... Я засомневался: нужно ли вообще браться за постановку? На автора давным-давно повешен ярлык «основоположника социалистического реализма». Ходил в жутком настроении. Пьеса заявлена, приказ на доске, а я — никак... И вдруг — странный случай! Поздним вечером возвращаюсь домой, вхожу в кабинет, включаю свет и вижу — нет на стене портрета Горького. Заглянул под стол — лежит там. Стекло разбито вдребезги, однако сама фотография с дарственной надписью писателя отцу моей жены Борису Захаве цела-невредима. Что за мистика? Может, мне и вправду не стоит начинать? Подумав, мы с супругой решили: Алексей Максимович, очевидно, таким образом дал понять, что гневается на мои сомнения.
«...Человеку мешают жить как он хочет две силы — Бог и люди» — эти авторские слова стали эпиграфом спектакля. В нем целый букет первоклассных актерских работ: Алексей Гуськов, названный в одной из рецензий «Русским Отелло», Лидия Вележева, Евгений Карельских, Ольга Тумайкина...
Дорогое моему сердцу название — «Матренин двор» Александра Солженицына в исполнении Елены и Александра Михайловых. За тринадцать лет спектакль прошел более двухсот раз. Произведение входит в школьную программу, очень интересно читать отзывы, которые оставляют старшеклассники на сайте театра. Александр Исаевич работу нашу не увидел, но благословить успел.
— Вы окончили Щукинское училище — кузницу кадров Вахтанговского театра. Почему решили поступать именно туда?
— Все получилось случайно. Родители не имели ни малейшего отношения к какому-либо творчеству. Отец, коренной москвич, служил во флоте на Дальнем Востоке. В 1941-м должен был демобилизоваться, а тут война. В бои его часть вступила во время Японской кампании, где отец получил ранение. А матушка моя, окончив педучилище в Тамбове, оказалась на Дальнем Востоке по комсомольской путевке. Там они и познакомились, в 1947-м в Магадане родился я.
В Москву мы перебрались, когда тяжело заболела бабушка. Вскоре родителям дали квартиру на Ленинском проспекте. Когда неподалеку открылся Дворец пионеров, родители отправили меня записываться в какой-нибудь кружок, чтобы «не гонял собак по улицам». Пришел, постучался в одну дверь, в другую — везде ребят уже набрали. За третьей дверью оказалась театральная студия, куда приняли. Она потом стала Театром Юных москвичей, которым руководила замечательный педагог Евгения Васильевна Галкина. Там я впервые и вышел на сцену. В спектакле «Король-олень» играл Труффальдино, а роль Смеральдины исполняла Наташа Гундарева. Спектакль имел большой зрительский успех. Но все равно всерьез связывать жизнь с актерской профессией я не собирался.
Тут приятель Владик Долгоруков, в будущем заслуженный артист, декан актерского факультета ГИТИСа, решил поступать в театральный. Попросил: «Пойдем на прослушивание за компанию». Владик проходил везде — и во ВГИКе, и в ГИТИСе, и в «Щепке». Меня же отовсюду заворачивали. В Щукинском училище, куда мы пришли на консультацию, педагог, ныне покойная Юна Давидовна Вертман, заявила: «Молодой человек, вас ждут заводы и фабрики! Не надо вам в артисты!» И вот тут взыграла моя гордыня. Подготовился и поступил на курс к Марианне Рубеновне Тер-Захаровой.
Годом позже решила поступать и Гундарева. Я таскал ее за руку по всем турам. В итоге Наташа тоже стала студенткой, однокурсницей Кости Райкина, Юры Богатырева, Володи Тихонова, Наташи Варлей...
Те, кто перешел с первого курса на второй, помогают приемной комиссии — такая традиция, а первый курс обслуживает дипломные спектакли четвертого. И это замечательно: ты получаешь прививку театром, когда гладишь костюмы, бегаешь в магазин, чистишь обувь старшекурсникам, то есть начинаешь вариться в крепком бульоне под названием театр. Попутно выпускники наставляют первокурсников, какие занятия надо посещать, а что — необязательно, кто настоящий педагог, а кто тут вообще делает непонятно что. Словом, такие «Мои университеты».
Многие мои однокурсники состоялись в профессии, в их числе Ира Купченко, Наташа Сайко, Люда Зайцева, Валера Афанасьев — народный артист России. Сейчас он служит в Малом театре. Тепло и радостно мы встретились с ним два года назад в работе над спектаклем «Всегда зовите Долли!», который я поставил к юбилею Ирины Муравьевой.
До нас учились Леня Филатов, Ваня Дыховичный, Саша Кайдановский, Боря Галкин, Нина Русланова. Конечно, была среди нас своя внутриучилищная «табель о рангах», но все равно все оставались однокашниками.
Училище... Золотое время! Время свободы, веселья, наивных восторгов, надежд, становления, розыгрышей.
Вспомнилась история. Леня Филатов тогда уже сочинял стихи. На третьем курсе пришло время самостоятельных работ, где студенты сами выбирали, что играть, с какими партнерами, педагоги не вмешивались, худрук только приблизительно знал, что там происходит. И вот идет показ старшего курса, где группа студентов во главе с Филатовым и Дыховичным играет какую-то западную пьесу то ли ирландского, то ли норвежского драматурга. После показа кафедра выставляет оценки. Доходит очередь до обсуждения этого отрывка. Кафедра пожимает плечами — никто не знает такого писателя, и тут вступает покойный Владимир Александрович Эуфер, замечательный педагог, преподававший на кафедре режиссуры: «Точно не припомню, но что-то похожее у этого драматурга читал». Потом выяснилось, что, говоря современным языком, это фейк, «пьесу» сочинил Леня, и ребята ее благополучно сыграли.