Таких черных туч над Фальком не сгущалось даже после возвращения из Парижа

Караван историйКультура

Роберт Фальк. Случайная встреча

Время для любви было самым неподходящим: таких черных туч над Фальком не сгущалось даже после «несвоевременного» возвращения из Парижа.

Антонина Варьяш

Ранней весной 1939 года к краснокирпичному особняку Перцовой, выходящему торцом на набережную Москвы-реки, а фасадом — на Соймоновский проезд, подошли высокий пожилой мужчина в добротном пальто и худенькая молодая женщина с прямой темной челкой.

Войдя в резные двери подъезда, они поднялись на лифте на четвертый этаж, потом, пройдя длинным темным коридором, вскарабкались по узенькой винтовой лестнице под самую крышу. Мужчина, достав из кармана ключ, открыл дверь с номером пятьдесят семь.

Глядя снаружи на нарядный дом, изукрашенный майоликовыми панно, резьбой и мифическими чудищами, трудно было предположить, что где-то в его недрах может скрываться столь аскетичное жилище. В просторном помещении было тихо и сумеречно. Под невысоким потолком серели два окна. В том, что поменьше, как в раме виднелась колокольня Ивана Великого и башни Кремля с рубиновыми звездами на шпилях. Другое окно выходило на серую громаду здания на противоположном берегу. Из окон сильно сквозило.

«Ну что ж, Геля, проходите», — улыбнувшись, сказал мужчина. И женщина шагнула через порог.

Знакомство их было недавним и случилось всего несколько недель назад, когда он зашел посмотреть выставку детского рисунка в Центральном доме художественного воспитания детей, где она работала.

«Иностранец, — подумала Ангелина Щекин-Кротова, едва заметив в выставочном зале мужчину лет пятидесяти в круглых очках и элегантном, явно заграничном костюме. — А этот молодой, что рядом, видимо переводчик. Думает, наверное, что у нас тут никто иностранных языков не знает. Ну что ж...» Выпускница иняза и в недавнем прошлом переводчица «Интуриста» решительно направилась к посетителям, приветствуя их по-немецки. Переводчик вежливо улыбнулся, а высокий иностранец живо подхватил разговор, принялся рассматривать рисунки, расспрашивать о юных авторах и их наставниках.

— Все педагоги, ведущие у нас занятия, и сами прекрасные художники, выпускники ВХУТЕМАСа, многие учились у Роберта Фалька... — значительно произнесла Геля.

Иностранец в ответ как-то особенно оживленно закивал, будто речь шла о его знакомом. «Наверное, видел картины Фалька за границей», — подумала она. Знала от сослуживиц, что учились во ВХУТЕМАСе: их бывший педагог еще в конце двадцатых уехал в Париж.. . Как думали многие — навсегда, но в самом начале 1938 года он вдруг вернулся. При упоминании о неожиданном возвращении художника в глазах Гелиных собеседниц неизменно светился вопрос, произносить который вслух, впрочем, никто не решался... «Ему ведь даже ночевать теперь негде...» — пожала как-то плечами одна. Сейчас предаваться размышлениям о Фальке и его жизненных обстоятельствах Геле было недосуг: иностранец хотел смотреть все новые и новые рисунки.

— А вот эти дети занимаются заочно, консультации получают по почте. Многие живут в деревнях, с трудом достают бумагу и краски, но работают очень упорно, — гордо сказала она, подавая гостю очередную папку.

— И кто же консультирует их? Тоже какая-нибудь ученица Фалька?

Геля замялась, но иностранец не отставал... «Вот ведь дался ему этот Фальк со своими ученицами», — подумала она. Слегка покраснев, наконец выдавила:

— Нет, она не ученица... Вообще не художник... В общем... это я, — и прибавила, словно извиняясь: — Я изучала историю искусств.

Приподняв брови, иностранец внимательно посмотрел на нее, и Геле показалось, что улыбка, игравшая в уголках его губ, стала особенно озорной.. . Впрочем, он быстро опустил глаза и вновь принялся перебирать рисунки.

...Нащупав на стене выключатель, хозяин комнаты под крышей зажег свет, и гостья разглядела обстановку лучше. Тахта, сооруженная из матраса, стоящего на четырех кирпичах, овальный столик, продавленный диванчик, пара стульев, табурет. И картины — стопкой распластанных холстов лежащие на полу, набитые на подрамники и стоящие лицом к стенам, торчащие из недораспакованных длинных ящиков.

На одном из таких же ящиков, но еще не открытых, было устроено что-то вроде кухни или обеденного стола: щербатая чашка, пара блюдец ей под стать, половник с погнутой ручкой, алюминиевая кастрюлька, в которой хозяин, похоже, готовил все блюда от супа до чая...

«Знаете, Геля, мой младший брат Муня — он работает адвокатом — очень ругался, когда узнал, что я почти все, написанное во Франции, привез с собою. Уверял: если бы я распродал картины там, мог бы купить в Париже граммофон и хорошую посуду», — смущенно заметил мужчина. И в следующее мгновение ловким движением вынув из стоящего у стены штабеля одну из картин, поставил ее на мольберт. Гостья молча опустилась в продавленное кресло напротив.

О том, что ее «иностранец» и есть тот самый профессор ВХУТЕМАСа Роберт Рафаилович Фальк, а его спутник — летчик-герой Андрей Юмашев, берущий у Фалька уроки живописи (вовсе не переводчик), молодой методист ЦДХВД Ангелина Щекин-Кротова узнала только вечером, когда в книгу, где расписывались посетители выставки, заглянула заведующая отделом.

«Красная мебель», 1920 год

— Геля, да вы с ума сошли! Как могли никого из нас не позвать? — негодовала она.

Геля с полными слез глазами только смущенно оправдывалась:

— Ну откуда я могла знать? Я даже смотреть не стала, что они там написали! И по-немецки он говорил совершенно свободно...

— Господи, ну еще бы! Он же с детства на нем говорит. Да он с вами и на французском говорил бы не хуже! Как-никак десять лет в Париже. Ах, да что уже теперь рассуждать... — начальница, с досадой махнув рукой, удалилась.

Геля вдруг неожиданно для себя самой прыснула от смеха: этот мэтр, о котором с таким пиететом говорят сослуживицы, оказывается, не так уж и страшен. Она вспомнила ласковую улыбку «иностранца» и мягкий взгляд его серо-голубых глаз из-за стекол очков...

И все же идти в Дом литераторов на открывшуюся там несколько дней спустя выставку Фалька было страшновато. Что если он, увидев ее, примется вышучивать при всех? Но Роберт Рафаилович, которого она заметила в зале в первый же вечер, Гелю будто не узнал. Осмелев, пришла во второй раз. Потом еще и еще... Едва ли не каждый вечер, сама не зная как, оказывалась в доме на улице Воровского. И смотрела, смотрела...

Картины были в основном «французские»: неожиданно будничный Париж, натюрморты из фруктов, рыб и цветов, задумчивые нездешние люди на портретах. То распадаясь на множество цветных осколков, то вновь возникая, словно сотканные из воздуха, картины так заворожили Гелю, что она в какой-то момент начисто позабыла об их авторе. И потому, услышав за спиной его голос, вздрогнула от неожиданности.

— Вам в самом деле нравятся мои работы? Я вижу вас тут почти каждый вечер.

Порывисто обернувшись, она выпалила совсем не то, что по ее представлениям следовало говорить художнику в таких случаях:

— Нравятся? Нет, это совсем не то слово! Я просто их видела уже во сне. Это будто мои работы...

Много позже Ангелина Васильевна говорила, что, наверное, именно с этих ее слов и начался их с Фальком роман.

Спустя несколько месяцев, с июля 1939-го, Геля Щекин-Кротова уже жила в доме с майоликовыми панно на фасаде. Сквозняк из окон сменился нестерпимой духотой: только две стены в квартире были настоящими кирпичными, остальные — просто доски, кое-как отделявшие пространство мастерской от жара раскаленной солнцем крыши. Но Геля, лежа на той самой тахтушке с кирпичами вместо ножек, тряслась в постоянном ознобе: непонятная прилипчивая хворь, начавшись с простуженного по весне горла, постепенно расползлась по всему организму, сделав ватными ноги и чугунной голову. Сердце то замирало, то принималось колотиться, как у затравленного зайца. Ходить в таком состоянии на службу нечего было и думать. Зато времени для разговоров с необычным человеком, с которым ее так стремительно свела судьба, теперь оказалось предостаточно. С каждым днем она все больше узнавала о его переменчивой судьбе и прихотливом характере. Вскоре начала знакомиться и с людьми, составлявшими жизнь Роберта Рафаиловича «до нее».

Одним из первых появился в студии под крышей худощавый нервный молодой человек — Валерий, сын Фалька от студенческой любви с художницей Елизаветой Потехиной.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Валерий и Виола Сюткины: «Мы не идеальная, но... классная парочка!» Валерий и Виола Сюткины: «Мы не идеальная, но... классная парочка!»

Семейную жизнь Валерия и Виолы Сюткиных безоблачной не назовешь

Караван историй
Как написать идеальное био для дейтинг-приложения: 5 главных нюансов Как написать идеальное био для дейтинг-приложения: 5 главных нюансов

Готовая формула успеха в дейтинге

Playboy
Александр Паль: Испытание верностью Александр Паль: Испытание верностью

Александр Паль – новый русский, в котором каждый сегодня узнает «своего»

СНОБ
Брак на всю жизнь: как живет вдова Олега Янковского Брак на всю жизнь: как живет вдова Олега Янковского

Олег Янковский прожил с одной женщиной — Людмилой Зориной — долгие 47 лет

Cosmopolitan
Критика чистого вымысла Критика чистого вымысла

Мелодрама Ангелины Никоновой по мотивам лирических мемуаров Карины Добротворской

Weekend
Почему знаменитые преступники и маньяки вызывают такой интерес? Почему знаменитые преступники и маньяки вызывают такой интерес?

Чем пугающие люди так привлекают наше внимание?

Psychologies
Главное — участие Главное — участие

Как домохозяйке основать международную бизнес-империю?

Forbes
Обещают жару Обещают жару

Почему-то наши маленькие новогодние клятвы редко касаются секса. А зря!

Cosmopolitan
Поддержка бизнеса: Анастасия Татулова Поддержка бизнеса: Анастасия Татулова

Анастасия Татулова — омбудсмен в сфере малого и среднего бизнеса в РФ

Glamour
«Копирование — это не кража, а трансформация»: Уиллем Дефо — о своем провальном старте и новом фильме «Сибирь» «Копирование — это не кража, а трансформация»: Уиллем Дефо — о своем провальном старте и новом фильме «Сибирь»

Уиллем Дефо о том, почему увольнение может быть радостным событием

Forbes
Забытый защитник Москвы Забытый защитник Москвы

В 1382 году оборону Москвы возглавил литовский князь, внук Ольгерда

Дилетант
Арсений Коган Арсений Коган

Он создал сервис, который позволяет легко переводить слова из печатных книг

Собака.ru
Жанна Бадоева: «В моей жизни отсутствует понятие ”вредная еда”» Жанна Бадоева: «В моей жизни отсутствует понятие ”вредная еда”»

Подробности обычной жизни Жанны Бадоевой

Худеем правильно
Жить дольше, болеть — меньше: российский стартап Otri с инвестициями «Азбуки Вкуса» хочет изменить подход к здоровью Жить дольше, болеть — меньше: российский стартап Otri с инвестициями «Азбуки Вкуса» хочет изменить подход к здоровью

Интервью с главой Otri Иваном Дегтярем о проблемах современной медицины

VC.RU
Как создать идеальную холостяцкую берлогу: 6 секретов джентльмена Как создать идеальную холостяцкую берлогу: 6 секретов джентльмена

Твоя комната — твои правила

Playboy
Что такое edge computing и почему все внезапно заговорили о «туманных вычислениях» Что такое edge computing и почему все внезапно заговорили о «туманных вычислениях»

И стало облако туманом

Maxim
Создатели балета «Шахерезада» — о работе над постановкой Создатели балета «Шахерезада» — о работе над постановкой

Как создавали балет «Шахерезада»

СНОБ
Безопасный тренд: как промышленники используют интернет вещей Безопасный тренд: как промышленники используют интернет вещей

Цифровизация производства дает промышленным компаниям колоссальные эффекты

Forbes
Холодный расчет Холодный расчет

Как скорректировать рацион в холода, чтобы не набрать вес?

Лиза
«Вьетнам. История трагедии. 1945–1975» «Вьетнам. История трагедии. 1945–1975»

Отрывок из книги «Вьетнам. История трагедии. 1945–1975» Макса Хейстингса

N+1
Стиль принцессы Дианы — «королевы людских сердец», виртуозно владевшей языком моды Стиль принцессы Дианы — «королевы людских сердец», виртуозно владевшей языком моды

Ее называли «королевой людских сердец» и просто «народной принцессой»

Esquire
На глазок не верь, на весах проверь На глазок не верь, на весах проверь

Как наладить отношения с весами?

Худеем правильно
Язычники против рыцарей-монахов Язычники против рыцарей-монахов

Литовское княжество стало для Тевтонского ордена непреодолимым препятствием

Дилетант
Верхом на вихре Верхом на вихре

Возможное будущее гражданской авиации

Популярная механика
Первый сексуальный опыт: отрывок из сборника «Ее тело и другие» Кармен Марии Мачадо Первый сексуальный опыт: отрывок из сборника «Ее тело и другие» Кармен Марии Мачадо

Отрывок из книги Кармен Марии Мачадо о женской телесности и сексуальности

Esquire
Как научиться не сравнивать себя с другими (забудь уже сына маминой подруги) Как научиться не сравнивать себя с другими (забудь уже сына маминой подруги)

Пора избавиться от этой токсичной привычки!

Playboy
Последние модели известных марок: как умирали ЗИЛ и Hudson Последние модели известных марок: как умирали ЗИЛ и Hudson

Какая машина последней сошла с конвейера «Хадсона», «Релианта», обычного ЗИЛа?

Популярная механика
Премьера клипа «Космические силы» группы «Мумий Тролль» Премьера клипа «Космические силы» группы «Мумий Тролль»

Можно ли сегодня молчать об экологической обстановке?

СНОБ
Парное интервью: Сюзанна и Мальбэк — о пути художника, репутационных рисках и призвании Парное интервью: Сюзанна и Мальбэк — о пути художника, репутационных рисках и призвании

Сюзанна и Мальбэк рассказывают о музыке, творчестве и пути художника

Esquire
Нейросеть напрямую определила пищевую ценность блюда по фотографии Нейросеть напрямую определила пищевую ценность блюда по фотографии

Новый алгоритм напрямую определяет содержание белков, жиров и углеводов в блюдах

N+1
Открыть в приложении