Павел Попов. Прыгнуть в свой страх, чтобы победить
Как получилось, что мальчишка из Рязани после спортивной школы с легкостью поступил в Щукинский театральный институт? Как потом занял место в звездной труппе Вахтанговского театра и стал лучшим Пьером Безуховым в великой постановке «Война и мир»? Почему сегодня модные фильмы и сериалы не обходятся без артиста Павла Попова? И кто он вообще такой?
— Павел, в ноябре на телеканале «Россия» выходит сериал «Столыпин». У вас одна из главных ролей — вы играете бомбиста, антагониста главного героя. Что вас привлекло в этой истории в первую очередь?
— Мощная энергия разрушения. Мне это нравится. Я играю Михаила Соколова. Это реальный исторический персонаж. Теракт — это все его рук дело. Организацией покушения на Столыпина он пытается восстановить свое уязвленное мужское самолюбие. Мне нравится, что его зовут Миша, у него кличка Медведь. Мне хотелось сделать его очень большим, и я там специально косолапил, чуть-чуть переваливался и старался даже визуально сделать его похожим на медведя. Не зря в институтах есть раздел «наблюдение за животными». Этот персонаж даже физически выделялся. И там я впервые отрастил себе усы.` Все как-то очень странно воспринимали меня, включая жену, а потом не могли привыкнуть, когда я их сбрил в конце проекта.
— Ваша жена Елена Полянская ради одной роли прошла через полное голодание — ничего не ела три недели и похудела на восемь килограммов. Какие-то эксперименты над собой вы проводили ради ролей?
— У меня не было таких жестких перформансов. Но если появится суперроль, я готов в нее бесстрашно погрузиться. Правда, точно не смогу себе позволить уйти от мира, как тот же Хит Леджер, который писал дневник сумасшедшего Джокера, закрывшись на месяц в гостинице. У меня есть обязательства перед семьей, которая во мне нуждается.
— Расскажите, как парень из Рязани, у которого папа милиционер, вдруг стал артистом?
— Это очень крутой вопрос, он и простой и сложный одновременно. У меня совсем недавно сын родился, я тоже сейчас думаю о том, как человек находит свой путь. Мне кажется, что есть момент предназначения, фатализм. У меня ощущение, что мы попадаем в этот мир и у нас уже при себе есть какое-то «обмундирование» — автомат, нож, скальпель или что-то, во что мы одеты, и мы должны найти всему этому применение. Это для чего мы сюда пришли. Я пришел, видимо, чтобы стать артистом. На нашем курсе было очень мало москвичей, почти все приезжие. И я задаю себе вопрос, неужели мне, парню, не блестяще закончившему какую-то спортивную школу в Рязани, в 16 лет нашлось место в Щукинском институте? А потом и в Театре Вахтангова? Неужели я сделал что-то такое невероятное, чтобы иметь такую судьбу? Мне кажется, нет. Это просто была моя дорога.
— С чего все началось?
— Мама была администратором в Доме творчества и, когда мне исполнилось четыре года, решила отдать меня куда-нибудь в кружок. Кружков было много, причем самых разнообразных, но по возрасту взять меня могли только в тот, где читали стихи.
Но это совсем не значит, что я был на актерской истории зациклен с юных лет. Мне очень нравился спорт. Когда мне было десять, к нам в школу пришел человек и сказал, что собирает детей на кружок по карате.
— То, что вам будут преподавать в школьном кружке, — это ерунда, — сказала мама. — Если ты действительно хочешь заниматься единоборствами, во Дворце есть борьба, где тренируются профессионалы, которые ездят на соревнования. Пойдем туда!
— Пойдем!
И она меня туда привела. И так же привела в театральный кружок «Экспромт», когда я ей сказал: «Я буду актером».
— А почему вы решили, что актерство — это ваше?
— Со спортом у меня в итоге не сложилось, а внимание я всегда любил. И понимал, что выступать у меня получается, потому что на чтецких конкурсах получал призовые места.
— Кто вам в Рязани впервые сказал: талант, самородок?
— Бабушки-смотрительницы в Художественном музее, когда мне было шесть лет. Я пришел туда с мамой, и она устроила им концерт. Они сидели в рядок, а я читал им стихи. И они сказали: «Талант!» Я в это поверил.
— Какое участие в вашем формировании принимал отец?
— Папа всегда был подарком для меня. Родители развелись очень рано, и мы виделись с отцом не очень часто. Но он всегда являлся для меня важным человеком в плане моего мужского становления. Он не давал мне никаких жестких советов, но всегда был на связи, общался со мной, расспрашивал: «Как у тебя дела? Чем ты живешь? Что тебе нравится? Что не нравится?» Делал какие-то серьезные подарки, и именно те, которые мне были нужны. Когда я учился в школе, мы чаще всего встречались у моей бабушки, папиной мамы. Бабушка очень любила печь, много готовила, а папа работал рядом с ее домом и любил заходить на обед. За обедом мы и разговаривали, и потом у папы был мини тихий час: он ложился на кровать, я рядом, и мы засыпали. Эти счастливые моменты для меня были очень важны. Папа никогда мне не мешал реализовывать мечты, он всегда был на моей стороне и всегда поддерживал мой выбор. Кстати, не вспомню ни одного человека, который был бы против того, чтобы я стал артистом.
— Почему кто-то находит свой путь сразу, а кто-то мучается, страдает и не может найти своего места?
— Возможно, в его жизни не состоялось честного разговора с самим собой: что я хочу? Такой разговор очень важен. Я давно стараюсь отвечать предельно откровенно на внутренние вопросы. Себя я, к счастью, уже довольно хорошо знаю.
— Что вы знаете о себе как о профессионале?
— Я не буду счастлив, если меня утвердят в кино без проб, мне необходимо сложно получить роль. Если я легко ее получил, становится неинтересно. Мне важно себе доказать, что я достоин той роли, которую мне предлагают. Легкий взлет — не моя история.
Нужно трудиться, и твое будет твоим. Только не моргай, иди к своему страху. Бойся, но иди навстречу. Потому что прыгать нужно именно тогда, когда очень страшно. Нужно прыгнуть в свой страх, чтобы победить. Мне до сих пор очень страшно ходить на пробы, хотя я многое доказал и в театре, и в кино.
— Павел, вы говорили, что роли позволяют вам раскрыться и выпустить демонов. А какие у вас демоны?
— Я очень самокритичен и буквально съедаю себя. И сейчас учусь свободе в принятии себя, своего тела. Я хочу быть не просто в хорошей форме, а в очень хорошей. Из-за работы, конечно, бывают перерывы в спорте, но я всегда возвращаюсь.
— Следить за телом — это профессионализм. Многие мировые звезды после спектакля идут не в бар, а в качалку, несмотря на усталость.
— Тело — наш инструмент. Я знаю, что у Хью Джекмена на площадке мини-спортзал по райдеру.
— А у вас по райдеру что?
— У меня нет райдера. По большому счету на площадке мне нужны только вода и свежий кофе. Иногда предлагают фрукты, но я даже от этого отказываюсь. Я нацелен на работу, мне всегда важно, чтобы с точки зрения работы все было как надо, остальное меня не очень волнует. Я же педант. Например, очень люблю заниматься костюмом. Если есть возможность, прошу: «Можно, съезжу, посмотрю что-то для героя?» К «Актрисам», например, на барахолках подбирал себя часы, кольцо, очки и многие другие элементы, которые помогали в создании образа. И чем больше ты в это вникаешь, чем больше отдаешь времени на создание персонажа, тем проще тебе на площадке. Хотя иногда легкость важнее, чем глубокое погружение.
— Как сохранить легкость и при этом действительно погрузиться в материал?
— Мой секрет такой: ты должен очень сильно подготовиться, а на площадке все забыть. Макконахи писал в своей потрясающий книге «Зеленый свет», что нужно сниматься в проекте, как будто он последний в твоей жизни. То есть ты повышаешь ставку и вкладываешься в этот проект, как во что-то такое, что после этого твоя карьера заканчивается. Грубо говоря, тебе нужно наследить в истории кино.
— Мне нравится, что у вас такой разброс — от платформ и артхаусных проектов до совершенно простых попсовых фильмов. Это такая продуманная политика?
— Нет, но мне кажется, все очень своевременно. У молодых актеров нет момента выбора, он наступает позже, когда есть финансовая подушка и нет ипотеки.
— А вы молодой артист с ипотекой?
— С ипотекой и кредитом на машину. Но я все равно, как могу, выбираю. Допустим, предлагают детективы, и я останавливаюсь на чем-то одном. Так из какого-то количества названий выбрал именно «Серебряного волка», потому что это Первый канал, большая роль и классный дуэт с Костолевским.
