Партия продолжается...
Зрители в зале находились в полном недоумении, за телекамерами скучали операторы. Чемпион мира по шахматам Борис Спасский спокойно курил, сидя за черно-белой доской. Кресло напротив с табличкой «Роберт Фишер» пустовало. Это была вторая партия, и на нее проигравший в первой встрече американский претендент не явился...
Партии матча за шахматную корону, проходившего летом 1972 года в Рейкьявике между Борисом Спасским и Бобби Фишером, впервые транслировались в прямом эфире. За состязанием, затаив дыхание, следил весь мир. Однако поединок, даже не успев начаться, обернулся чередой скандалов. Эксцентричный американец, Спасский называл его «сбрендившим ребенком», в ультимативной форме выдвигал организаторам все новые и новые требования: увеличить гонорар до немыслимых размеров, перенести место встречи, убрать телекамеры и измерить уровень шума в зале. Фишер забраковал даже шахматный стол — слишком высок и доску — на ней, мол, много крапинок.
Его бесконечные капризы вывели из себя президента ФИДЕ. Макс Эйве сказал Спасскому: «Борис, можете уехать с матча в любую секунду, я приму ваше решение. Бобби ведет себя ужасно. Никогда еще претендент такого себе не позволял...»
Вокруг шахмат происходили и события иного рода, в которых нашлось место и шпионским играм с прослушиванием, и психологическим манипуляциям, — холодная война была в самом разгаре. Спортивный поединок превращался в политический фарс. Пресса окрестила игру «матчем столетия», а сама история легла в основу мюзикла «Шахматы». Среди тех, кто напряженно следил за баталиями в Рейкьявике, оказался британский поэт и драматург Тим Райс, автор либретто знаменитой рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда». «А что, если шахматы и все, что крутится вокруг них, переложить на музыку?» — мысль, пришедшая ему в голову, показалась сколь оригинальной, столь и невыполнимой, на первый взгляд...
История шахмат насчитывает полтора тысячелетия. В V—VI веках в Индии появилась игра с замысловатыми комбинациями и причудливыми перемещениями фигур по доске, получившая название чатуранга. В ней одновременно участвовали четыре игрока, а ходы зависели от бросков игральных костей. Фигуры, раскрашенные в желтый, зеленый, черный и красный цвета, включали боевые колесницы, слонов, коней и пеших ратников.
Для победы требовалось «уничтожить» все фигуры оппонентов, партии длились по несколько часов.
Довольно быстро игра перебралась на Ближний Восток. По одной из версий, увлекательную забаву, изображающую на доске сражение армий, своему правителю персидскому шаху Хосрову I из Индии доставил его лекарь — наряду с книгами по врачеванию.
В Персии игра получила название шатрандж и обрела новые правила. В партии участвовало уже двое игроков. «Войско» состояло из короля, ферзя, восьми пешек, двух коней и двух ладей. Фигуры располагались по двум сторонам доски. В 847 году появился первый трактат об умной игре, который написал шахматист аль-Адли. Название со временем трансформировалось в «шах мат», что в переводе означало «властитель повержен».
В IX веке, после завоевания арабами Пиренейского полуострова, игра проникла в Испанию и вскоре широко распространилась по всей Европе.
Самый старый из сохранившихся комплектов европейских шахмат, он датируется XII веком и сделан из моржовой кости, найден на острове Льюис на севере Шотландии. Его оригинальное исполнение послужило образцом для волшебных шахматных фигур в одном из фильмов о Гарри Поттере. В это же время, точнее — в 1125 году, священником-шахматистом была изобретена складная доска. Появилась она не от хорошей жизни: церковь приравняла шахматы к азартным играм и пьянству и наложила запрет на это занятие среди духовенства. Изобретательный пастор придумал складывать доску пополам, чтобы она казалась похожей на стопку книг.
Постичь премудрости шахмат стремились и средневековые воины. Наравне со стихосложением, умением держаться в седле, владением копьем и мечом игра в шахматы входила в семь рыцарских добродетелей.
Первый международный шахматный турнир прошел в 1575 году в Мадриде при дворе Филиппа II. В ХVIII веке поединки стали проводиться в публичных заведениях. В парижских кафе за черно-белой доской собирались и французские вольнодумцы — Вольтер, Дидро, Руссо, и революционные трибуны — Марат, Робеспьер и Дантон. «Когда слишком холодно или слишком дождливо, я прячусь в «Кафе де ля Режанс», — писал Дидро, — и развлекаюсь, наблюдая за шахматной игрой... Здесь меряются силами глубокий Легаль, тонкий Филидор, степенный Майо». В юности в чине подпоручика артиллерии в «Кафе де ля Режанс» заглядывал и Наполеон, справедливо полагавший, что шахматы развивают ум и стратегические способности. Однако выдержка часто изменяла Бонапарту: потерпев поражение, он выходил из себя, сметал с поля фигуры и сбрасывал доску на пол.