Чистый смысл
2000-е
В нулевые я впервые оказался в Переделкине, так как дружил с Андреем «Дюша Фанки» Матвеевским. Он каждый год снимал дачу в ДСК «Мичуринец». Тогда у нас и появилась музыкальная группа «Московский освободительный оркестр». Несколько лет моей жизни я посвятил ей, и это был интересный опыт. Сейчас, когда переслушиваешь старые записи, местами эта музыка кажется наивной, а некоторые вещи, которые казались трешем, наоборот, звучат очень свежо.
Послушайте плейлист, составленный специально для литературного номера «Правил жизни»
Иличевский – один из самых титулованных современных русскоязычных авторов, дважды лауреат премии «Большая книга», лауреат «Русского Букера» и «Ясной Поляны». Он создает метафорически насыщенную прозу, наполненную не только культурными отсылками, но, кажется, самой культурой, понимаемой автором максимально широко: живопись, музыка, история, математика, театр, обычаи народов и стран. Физик, решивший стать бездомным (роман «Матисс»), молодой ученый, после развода ищущий смысл жизни (роман «Перс»), писатель, пытающийся сохранить актуальность в вихре современности и оказывающийся в Иерусалиме, (роман «Исландия») – все они совершают путешествия, проходят путь, пересекают границы – стран, времен, сознания, жизни и смерти. Иличевский – физик-теоретик, был занят в научных проектах в России, США и Израиле. Впрочем, писатель всегда отдавал должное литературе, совмещая ученую деятельность с творчеством, в интервью он признавался, что расшифровка смыслов в стихотворениях Иосифа Бродского – дело, соизмеримое по сложности с теоретической физикой.
1.
Музыка вначале была связана с болезненностью, и нынче, представая в усилии сознания в очищенном смысле, таковой и остается.
Сильные впечатления от музыки выражались физиологически, причем с жестокостью, начиная даже с самого первого – вполне еще косвенного.
Мне лет восемь, и вместе с отцом я прибыл в детскую музыкальную школу на вступительный экзамен в класс виолончели. Не помню, как именно я держал этот экзамен, зато вижу и сейчас: в комиссии находилась прекрасная юная особа, в малиновой газовой кофточке, с янтарной брошью на умопомрачительной груди, от которой невозможно было оторвать взгляд. Брошь изнутри высвечивала немного преломленную набок пчелу, возраст которой – я уже знал тогда – составлял несколько миллионов лет. В финале моего предстояния перед комиссией моя Дама милостиво кивнула председателю: