Каково это — едва не погибнуть, снимая войну в Афганистане. Прямая речь фотокорреспондента The New York Times Жуана Сильвы
Фотокорреспондент The New York Times Жуан Сильва рассказывает о своей работе спустя год после того, как он лишился обеих ног, подорвавшись на мине в Кандагаре.
«В ту самую секунду, когда я наступил на мину утром 23 октября 2010 года, я довольно трезво оценивал происходящее. Вокруг меня погибало столько людей, а у меня на руках умирали друзья — я не преувеличиваю, — что когда это произошло, я просто подумал: «Все ясно. Мой черед. Пора». Было ничем не примечательное утро — такое же, как всегда, когда выходишь с военными. Ничто не предвещало беды. В нас не стреляли. Обычный пограничный патруль. Солдаты, которые не попадают на страницы The New York Times, да и остальных газет тоже, по правде говоря. Таким вот было то утро.
Я был третьим в цепочке. Парень, что шел первым, вел служебную собаку. Следом за ним шел еще один, отвечавший за безопасность, а потом я. Собака ее не учуяла. Потом на нее наступили ребята, но ничего не произошло. А на мне она сработала. Я услышал механический щелчок. Я понял: это не к добру. Очнулся, уже лежа на земле лицом вниз, окутанный облаком пыли, с четким осознанием: только что взорвалась мина, ничего хорошего не жди.
Я увидел, что ног у меня больше нет, а всех вокруг охватила оторопь. Я сказал: «Ребята, помогите же мне». И они обернулись, увидели меня на земле и сразу взялись за дело. Оттащили меня из зоны поражения на пару метров. Тут уже подоспели медики и принялись за меня. Я взял в руки камеру, сделал несколько снимков. Откровенно говоря, они получились не очень хорошими, но я пытался фиксировать события. Я знал, что дела плохи, но чувствовал, что жив. Нахлынул адреналин. Я был в здравом уме и осознавал все, что происходило. Так вот, я сделал пару снимков. Потом выронил камеру и перешел к плану Б, который состоял в том, чтобы взять в руки телефон. Я набрал номер Вивиан, своей жены, и сказал: «У меня нет ног, но жить, наверное, буду». Кстати, у меня двое детей. Потом передал телефон корреспондентке, чтобы она поговорила с Вивиан и успокоила ее.
Потом я лег на спину, чтобы выкурить сигарету. Тем временем врачи лихорадочно делали со мной что-то: жгуты, уколы прямо в грудную клетку и еще масса совершенно прекрасных вещей. Эти ребята спасли мне жизнь. Приземлился вертолет, чтобы перевезти меня в безопасное место. До того как я оказался внутри вертолета, я пребывал в полном и абсолютном сознании. Там я наконец отрубился.
Со мной не случилось ничего нового. Журналисты погибают и получают увечья с незапамятных времен. С тех самых пор, когда кто-то впервые взял фотоаппарат на поле боя. И я имел несчастье оказаться в их числе. В тот день мне катастрофически не повезло, и в то же время повезло невероятно. Мина была прикована к бочке, в которой находилось примерно 15 килограммов самодельной взрывчатки, и по какой-то причине она не взорвалась. Случись этот второй взрыв, то, что от меня осталось, легко поместилось бы в спичечный коробок. Просто удивительно, какие сюрпризы иногда преподносит жизнь. Назови это божьим промыслом, назови удачей, да как угодно назови — я за это очень благодарен.