И полетели ножи: мемуары Бритни Спирс — клаустрофобный хоррор, в котором нет выживших
24 октября вышла автобиография Бритни Спирс The Woman in Me, наделавшая шуму еще до публикации: о супертравматичных отношениях Бритни с Джастином Тимберлейком теперь знают даже те, кто не хотел знать. Арсений Гаврицков, главный редактор издательской программы книжного магазина «Подписные издания», автор телеграм-канала «Змеи и лестницы», прочитал книгу и объясняет, почему примерно каждая глава в ней выдающаяся.
«Как они могли так легко забыть, что я живой человек?», «Почему во мне не видят человека?» — эти вопросы — отчаянные, но не надрывные, отболевшие — звучат лейтмотивом автобиографии Бритни Спирс «Женщина во мне». Рекламный слоган книги — «Моя история. На моих условиях. Наконец-то» — подчеркивает, что Спирс слишком долго молчала, позволяла себя затыкать и объективировать, послушно подставляла левую щеку, получив удар в правую. Больше двадцати лет (с попустительства, а иногда с подачи пиар-команды артистки) СМИ клеили на нее ярлыки: юная звезда, пластиковая дура, шлюха, тяжело больная, наркоманка, ужасная дочь, ужасная мать. Некоторые ярлыки были посажены на суперклей — они создавали вокруг Спирс характерную ауру: не увидеть за ее мерцанием живого человека становилось проще.
Освободившись в 2021 году от многолетней опеки своего отца, означавшей для Спирс финансовое рабство и ежедневное психологическое насилие, певица как будто впервые понимает, как важно самой контролировать нарратив, — и больше не видит смысла в том, чтобы покрывать тех, кто был с ней жесток и уже не ждал вендетты. Спирс подчеркивает, что никому мстить своей книгой не собиралась — просто хотела расставить точки на «и», представить свою версию истории, искаженной таблоидами. И все же нелепо полагать, что «Женщина во мне» не спровоцирует хотя бы частичную переоценку публичного имиджа и культурного наследия упомянутых в ней персонажей.
Рутинная жестокость самых близких Спирс людей поражает воображение — часто кажется гротескной, и ее мемуары читаются не как привычная исповедь прославившейся в детстве, повзрослевшей суперзвезды, а как клаустрофобный хоррор — кроссовер разных сезонов «Американской истории ужасов», в котором есть и психиатрическая лечебница, и шабаш, и культ, и фрик-шоу.
Призраки прошлого
Первые главы книги предлагают контекст — емкое саммари жизненных траекторий бабушек и дедушек Спирс, описание обстановки, в которой росла будущая артистка, — интонационно и стилистически эти главы отличаются от остальных. Перед нами — стопроцентная южная готика, то ли «Мудрая кровь», то ли «Баллада о Бастере Скраггсе».
«Центром общественной жизни была церковь… Здесь каждый умел стрелять из ружья… Я пела в церковном хоре».
Глава, рассказывающая о знакомстве родителей матери Спирс в ходе Второй мировой войны, отмечена порой комичной литературностью. «Куда исчезли все огни?» — вздыхает томящаяся бабушка Спирс, приехавшая вслед за мужем из шумного Лондона в американское захолустье. Чем не Бланш Дюбуа?
«На нашей семейной истории всегда лежал отпечаток трагедии» — продолжает Спирс, переходя к рассказу о родителях своего отца. Дед был эталонным домашним диктатором, подвергавшим домашних постоянному (в том числе сексуальному) насилию, бабушка — забитой и сломленной женщиной, которая так и не смогла оправиться после смерти сына, погибшего на третий день после появления на свет. Муж поспешил упрятать скорбящую в психиатрическую лечебницу, где ее долго и упорно накачивали литием. Как-то раз она пришла на могилу сына и застрелилась из дробовика.
Рассказ о призраках прошлого, с которого начинается книга, являет собой пролог, жутковато рифмующийся с биографией самой Спирс. Повествование о бабушках и дедушках кончается, но готический амбьянс «задает тон всей комнате».
О раннем детстве Спирс пишет коротко: жили бедно, отец-сварщик был запойным алкоголиком, мать-учительница одновременно и страдала от выходок мужа, и находила извращенное удовольствие в постоянных склоках; по-настоящему близка девочка была только со своим братом. Вскоре для Спирс начались работа и «Клуб Микки Мауса». Потешное шоу с песнями и плясками быстро подходит к концу — и, когда занавес поднимается вновь, мы оказываемся в кровавом гран-гиньоле.
По законам жанра атмосфера накаляется постепенно, испытания идут по нарастающей. Первый злодей жалит больно — хотя по сравнению с Боссом, который ждет в финале, он маленький-маленький, просто шмакодявочка.
Пересказ главы об отношениях Спирс с Джастином Тимберлейком хотя бы краем уха слышал, наверное, каждый. Отметим, однако, что СМИ обработали эту историю на свой манер. Из заголовков все усвоили, что «Бритни сделала аборт, потому что Джастин был не готов стать отцом в 18 лет». К поданной таким образом новости можно относиться по-разному. Но давайте поговорим о нюансах.
Чтобы скрыть факт беременности (и ее прерывания), семнадцатилетнюю Спирс, на тот момент уже выпустившую самые узнаваемые хиты и известную во всем мире, уговорили не ехать в больницу и сделать аборт дома. Когда ей стало так больно, что казалось, из живота вырвется Чужой, было решено скорую все равно не вызывать. И, видимо, просто смотреть, что будет дальше. В театре жестокости свои правила.
«Двадцать лет спустя я все еще помню боль — и страх, которые чувствовала тогда».
Вскоре Тимберлейк закончил отношения со Спирс по СМС, травма наложилась на травму, но, несмотря на парализовавшую девушку апатию, следующий удар все равно оказался болезненным. Пиар-кампания альбома Тимберлейка Justified была полностью построена на образе несчастного романтика, которого бросила изменявшая ему направо и налево профурсетка. А ведь он по-настоящему любил ее!