How do you do, Mr. Domovoy? Вспоминая принца Филиппа, герцога Эдинбургского
Он не дожил всего двух месяцев до своего столетия. С уходом принца Филиппа Маунтбеттен, герцога Эдинбургского (1921—2021), рухнул один из главных столпов современной английской монархии, завершилась огромная глава в истории королевской династии Виндзоров. О судьбе супруга королевы Елизаветы II и о своей встрече с ним рассказывает главный редактор проекта «Сноб» Сергей Николаевич.
Опять метель... Нет, это не Россия! К нам они долго не могли приехать. Это Канада, начало 1950-х. И здесь она еще не королева. Хотя, кажется, ею была всегда. Как, впрочем, и он — принцем-консортом. Всегда рядом, но на полшага позади нее, как и предписывал королевский этикет. Но тут они вместе. Счастливые, молодые. В снегу.
«Мы ведь с вами умеем держать дистанцию», — грустно скажет он Жаклин Кеннеди, когда они шли вместе на торжествах по случаю открытия мемориала в память убитого 35-го президента США. А впереди, как всегда, шествовала королева с приготовленными листочками своей короткой речи в сумочке.
74 года он возвышался за спиной свой венценосной жены, обозревая с высоты своих 186 сантиметров меняющийся ландшафт мировой истории. У него была, что называется, арийская красота. Светловолосый, голубоглазый, мужественный. С медальным профилем, так хорошо подходившим для всех юбилейных монет. Немецкой крови в нем было больше, чем любой другой. И сложись жизнь иначе, неизвестно, на чьей стороне ему пришлось бы воевать во Второй мировой войне.
Он был нищий греческий принц. С отцом, картежником-банкротом, и полубезумной матерью-монахиней. Без денег, без прав на престол, без особых перспектив. Если бы не дядя Дикки, влиятельный герцог Маунтбеттен, быть ему рядовым офицером британского флота. Но дальновидный дядя пригрел племянника и срежиссировал ему встречу, которая изменила судьбу английской монархии.
Началось все с большого конфуза. Когда его привели в Сандрингем знакомиться с будущей королевской родней, выяснилось, что у него только одна выходная сорочка. Да и ту прислуга умудрилась отправить сразу в стирку. Пришлось ее сушить над камином, что бы Филиппу был в чем пойти на ужин. Смокинг одолжил дядя. Худой, мокрый и... неотразимый. Таким он предстал перед юной принцессой Елизаветой. Ей было 13, ему 18. А дальше им надо было пережить еще блицкриг, войну, его службу во флоте, сопротивление королевы-матери, с которой у него всегда были натянутые отношения. Она считала, что он не пара ее старшей дочери. Слишком властный, слишком деспотичный, слишком straight. Она знала, что ее Лилибет будет с ним сложно. Ей не нравился его громкий сардонический смех и язвительные шутки, которые теперь бы точно признали неполиткорректными, да и тогда они были просто на грани фола.
Но тут принцесса, обычно покладистая и послушная, превратилась в камень. Это был ее принц, ее выбор, а его шутки, на самом деле, она всегда находила невероятно смешными. «У Филиппа очень оригинальное чувство юмора», — любила повторять она, как бы заранее давая отпор всем, кто захочет покритиковать мужа. Елизавета была образцовой женой настоящего полковника. Она была абсолютно невозмутимой: и когда он шутил, и когда гневался, и когда превышал скорость, а она сидела рядом на своем законном женином месте, пристегнутая к нему навеки. Лишь однажды она выразила что-то похожее волнение, когда на ее глазах он свалился с пролетки, не справившись с лошадьми.