Путь от телеведущей детских программ до бизнес-тренера и почти губернатора: Нина Зверева
Советская и российская журналистка, обладатель ТЭФИ, член Академии российского телевидения, бизнес-тренер, автор книг и преподаватель школы «Сколково» рассказала о ключевых жизненных принципах: умении радоваться каждому моменту, честности с собой и трех основах воспитания успешных детей — свободе, поддержке и искреннем интересе к их жизни. Особо ценно, по ее мнению, превращение детско-родительских отношений во взрослую дружбу.
Интервью выходят дважды в месяц в рамках регулярного видеоподкаста «Делай!», где Мария Лапук, совладелица «Инк.», беседует с успешными российскими предпринимательницами.
Справка:
Нина Витальевна Зверева — член Академии российского телевидения, двукратный обладатель премии ТЭФИ, легендарная журналистка и создатель первой в России частной школы телевидения. Имеет богатый опыт интервьюирования мировых лидеров, включая Билла Клинтона и Бориса Ельцина. Автор более 10 книг по эффективной коммуникации и риторике, с 2020 года руководит собственной онлайн-школой, клиентами которой являются крупнейшие российские компании — ВТБ, Сбербанк, Альфа-Банк, Газпромбанк, Россельхозбанк, Х5 Retail Group, «Ростех», МТС и другие. Как коуч топ-менеджеров, политиков и руководителей госкорпораций, Нина Зверева считается одним из ведущих экспертов России в области деловой коммуникации и публичных выступлений.
Успех в карьере — талант, работа или… удача?
У вас совершенно интересная жизнь, и чего в ней только не было. Вы в 8 лет пришли на телевидение. Как это — быть ребенком, который работает на советском телевидении? Это была очень большая ответственность, я думаю, даже больше, чем сейчас в современной России. Как вам удалось так рано начать работать и так рано стать популярной?
— Работой это нельзя назвать, Маша. Когда человек работает, ему платят деньги. Никакие деньги тогда не платили ни мне, ни родителям. Это была, конечно, не работа, а игра. Это был кружок. Да, меня показывали по телевизору, но ты же понимаешь, какие тогда были телевизоры.
Я 1952 года рождения. Когда мне было 8 лет, шел 1960 год. Это были телевизоры КВН с большой лупой и маленьким экраном. Они были далеко не в каждом доме. У нас был единственный телевизор на большой университетский дом, и мама с папой приняли решение подарить этот телевизор дедушке и бабушке, потому что мама устала кормить всех котлетами. Она не может: если придут в дом гости, их надо накормить. А на телевизор приходило много людей, 20–30, заполняли всю комнату. Всем было интересно посмотреть, что это за диковинка такая — телевизор.
Поэтому не было никакой всеобщей узнаваемости. Более того, в ту пору не было Центрального телевидения, его сигнал не доходил до отдаленных городов. Были построены региональные станции примерно в 1957 году по всему Советскому Союзу. Они все одинаковые — маленькие желтые двухэтажные домики с вышкой, предназначенные для создания местного, локального материала. Туда приходили люди, которые, как правило, не имели никакого специального образования, часто из театра.
Михаил Робертович Мараш, мой первый режиссер, которого я просто сбила с ног сачком, когда мы ловили майских жуков, искал активную девчонку с косичками. Сама пострадала — коленки в кровь, помню, и он меня поднимал и смеялся. Веселый и чудесный человек был. Он сказал мне: «Вон видишь вышку? Приходи, будешь сниматься».
Я сказала родителям. Родители были очень сильно заняты на работе, но у нас царил культ самостоятельности. Мне сказали: «Ну хорошо, иди». Так я начала сниматься. Вела разные программы и снималась в кино. Михаил Робертович снимал тогда кино на большие кинокамеры. Я играла разные роли, было очень интересно.
Уже потом, лет в 10–11, я вела регулярные передачи типа «Горьковской пионерии» с галстуком, вела краеведческие конкурсы. Мне это нравилось. Конечно, менялись камеры, менялись телевизоры, все это приобретало уже какой-то масштаб, но очень небольшой. Ни о каких миллионах зрителей речь не шла, конечно. Мне очень нравилось, что меня с уроков отпускают. Нравилось, что подружки мне завидуют.
Но когда мне стукнуло 12 лет, Михаил Робертович нашел новую звезду, потому что я вступила в «возраст гадкого утенка». Это было большое профессиональное переживание в жизни. Я привыкла сниматься, мне нравилось выступать. А тут вдруг я включила телевизор, потому что меня перестали звать, а там другая девочка ведет мою программу. Это было очень больно. Вообще такие случаи, когда, например, девчонку снимают в кино, а потом перестают, — очень тяжелое испытание.
Но у меня очень умные родители. И когда папа увидел, что переживания затянулись, он мне задал один, как я называю, питч-вопрос. Знаешь, бывают такие вопросы, которые меняют твою жизнь. И их надо уметь сформулировать. Папа спросил: «Ниночка, ты скажи мне, пожалуйста, тебе хочется, чтобы тебя показывали по телевизору?» — «Да». — «Кроме ведущих там кто бывает?» Я говорю: «Гости программы». — «А кого зовут в гости?» Я говорю: «Ну как, людей интересных». И он говорит: «Стань тем человеком, которого позовут на телевидение».
Это было, конечно, гениально. У меня снова зажглись амбиции, и я стала очень сильно стараться во всех областях — энергии было много, талантов, видимо, тоже немало: стихи писала, песни писала, сочинения, начала побеждать в олимпиадах, попала в «Артек», стала председателем совета дружины. В общем, очень много делала, но чего-то все никак не звали. Но я верила, что позовут.
Однажды, когда моя мама решила провести уборку в шкафу, оттуда выпала папка архива, который остался после смерти моей тети. А из нее — письма. И визитная карточка «Александр Александрович Блок», написанная его почерком, вся исписанная.
И вот это богатство выпало к нашим ногам. Далее последовало очень много звонков из Москвы. Я принесла эти письма на свой факультет, к своему профессору. Затем была «Литературная газета». Я написала огромную статью «23 неизвестных письма Блока» — во весь разворот.
Когда вышла статья, позвонили с телевидения. Зверева — распространенная фамилия. Нина — тоже было достаточно обычным именем. Кроме того, с моих 12 до 19 лет прошло немало времени. Никто и не подумал, что это та самая девочка, которую они когда-то снимали.
Зашла в редакцию — я все помнила, ноги сами шли. Тут меня, конечно, узнали. Там сидел Мараш, тот, кого я когда-то сбила с ног. «Так это ж Нинка! Это ж Нинка наша!» И тогда Владимир Сергеевич Близнецов, редактор, говорит: «Ты учишься на филологическом, ты столько лет у нас работала на телевидении, пиши сама сценарий!» И мне это так понравилось!
Я придумала сценарий. Нашла актрису, похожую на Зою Владимировну, актера, похожего на Блока. В архиве в Москве нашла письма ее к нему. И все это воссоединилось. Он пишет ей, она пишет ему. Это не любовная переписка, а абсолютно рабочая, причем невероятная, потому что было очень опасно помогать политическим ссыльным, заключенным. Она это делала, и он ей помогал.
Он выступал на Бестужевских курсах, а все средства шли политическим заключенным. Такая была общественная деятельность. Мы думали, что это будет 20-минутный рассказ про письма. Это был прямой эфир, тогда еще не было видеозаписи, и я в прямом эфире была час. Я разговорилась, а мои актеры как-то медленно читали. Я добавляла комментарии. Передо мной камера, а Владимир Сергеевич на пульте сказал: «Всем тихо, не трогайте ее». Они отменили передачи, которые должны были быть после меня.
Меня тогда сразу пригласили работать. Я стала вести программу. Первый ребенок, через 2 года сразу второй. Весь город с наслаждением смотрел, как я ходила беременной до последнего дня. И с первого дня после роддома уже выскакивала в эфир, потому что он был каждую неделю — я вела молодежные программы.
Потом была большая проблема взять меня на работу, потому что телевидение — это чисто пропагандистская история, и нельзя взять абы кого. А я как-то не подходила по анкете совсем.
И что делали?
— А ничего не делала. До сих пор ношу на руках, люблю и поддерживаю человека, который это сделал. Рогнеда Александровна Шабарова, она раньше возглавляла молодежную редакцию. Когда я пришла на телевидение уже взрослой, она была директором телевидения.
Она пошла в обком партии и сказала: «Да, она женщина, не мужчина. Да, у нее двое маленьких детей. Да, она беспартийная, но люди хотят ее видеть, люди ее смотрят, люди ее знают. И если вы запрещаете взять этого человека в штат, увольняйте меня. Я как директор телевидения должна брать тех, кого хотят видеть зрители. Увольняйте меня или берите Звереву».
Была вакансия, но требовался мужчина. И партийный. А я женщина с двумя маленькими детьми, беспартийная, папа русский, но мама — еврейка. Тогда все это учитывалось. И это тоже был отягчающий фактор. Но Рогнеда Александровна добилась своего, и меня взяли в штат.
Это было важно. У меня было много возможностей — и аспирантура, и газеты меня брали, и радио. Но хотелось, конечно, именно телевидение — мечта и судьба моя. Мне хотелось на Центральное телевидение, и я очень быстро там оказалась, в 25 лет.
Талант или работа?
— Еще и удача. Письма Блока — это удача, конечно. Дальше был Всесоюзный фестиваль в Нижнем Новгороде. Мою программу не поставили в плановый просмотр, потому что она была немножко антисоветская. Она была проблемная, а фестиваль назывался «Молодой современник — строитель коммунизма», где все было только за здравие.
У меня была проблемная программа «Круглый стол вокруг станка: почему никто не хочет идти в рабочие профессии?». Я разбиралась с этим. Это был аналитический репортаж, и мою программу поставили вне конкурса.
Но приехал Эдуард Михайлович Сагалаев. Он был в ужасе от этих строителей коммунизма, от этих программ, просто вытирал слезы, потому что не мог больше смотреть одинаковое. Он вошел в молодежную редакцию, окинул взглядом наши весьма немолодые ряды. У нас даже песня была: «А мы творцы молодых передач с пожилыми серьезными лицами».
И он увидел меня. Глаз его загорелся, и он говорит: «Девушка, а у вас есть программа для фестиваля?» Я говорю: «Я вне конкурса». — «Подождите, это я тут определяю, кто в конкурсе, кто вне конкурса. Несите вашу программу».
Это именно «несите». Программы были на широких лентах, тяжеленные. И я, прижав к груди этот баул с лентой, пошла в зал. У меня ноги дрожали. Я понимала, что в этот момент все решается. Если он обратит на меня внимание, у меня есть шанс попасть на Центральное телевидение и сделать новый виток в карьере. А если не обратит — нет никакого шанса.
Он смотрел это всё 45 минут. Я ненавидела свою программу с первой секунды. Мне все не нравилось, особенно как я одета, как выгляжу. Он смотрел не шевелясь. Когда закончилась программа в этом тихом пустом зале, на меня оглянулся этот великолепный, абсолютно талантливый и яркий человек, Эдуард Михайлович Сагалаев, создатель молодежной редакции Центрального телевидения и программы «Взгляд», и говорит: «Откуда такая любовь к камере? И камера… Почему вас так любит камера? В чем загадка?» Я говорю: «Так я с 8 лет…» — «Вот откуда! С 8 лет. Вы должны работать у нас!» Я тут же говорю: «У меня двое детей». Он отвечает: «Ну, слушайте, кому это мешает? Дети будут учиться в хороших московских школах. А для вас я выбью квартиру. Переезжаем завтра».
Я не решилась. Съездила в Москву, сделала там репортажи, всем очень понравилось, очень понравилось в эфире. Но я испугалась за свою семью.
О трудном, но правильном выборе
А сколько было детям тогда?
— Пети тогда еще не было. Он появился позже, когда я решила окончательно не переезжать в Москву, — родила его и уже точно осталась в Нижнем. Конечно, соблазн был огромный. Но мне было всего 25, а Нелю я родила в 19. Значит, одной дочери 6 лет, другой — 4.
То есть вы очень хотели?
— Не то слово! Это была абсолютная мечта и идея фикс. На Центральном телевидении был совсем другой масштаб. Оно ведь было единственным — его смотрела вся страна. И если ты работаешь в телевизионной сфере, конечно, хочется иметь максимально широкую аудиторию.
Но почему тогда вы выбрали остаться в Нижнем?
— Я боялась, что муж не найдет в Москве работу такую же подходящую, как в Нижнем, тогда еще Горьком. К тому же у меня была больная мама, которая очень на меня рассчитывала и которую я очень любила. Мне казалось, что я не могу сделать этот шаг, хотя для моей карьеры и для личного развития это было крайне важно.
Вы жалели об этом?
— Никогда. Мы с Сагалаевым дружили всю жизнь. Даже в последние годы, когда он болел, часто виделись. Он родом из Узбекистана. И в своей книге посвятил мне целую главу. Это было так трогательно, я не ожидала. Недавно прочитала и была растрогана — про Нину Звереву, как он ее открыл, как она не переехала в Москву и как состоялась в другом качестве, возможно, даже более значимом.
Однажды мы сидели в ресторане «Узбекистан» — он родом из Самарканда. Глядя на меня, он сказал: «Знаешь, а ведь ты правильно поступила. Удивительно. Тогда я злился и не понимал — ты рождена для этой работы. Тебе предлагают масштаб, хорошую должность, зарплату и известность, а ты отказываешься. А сейчас, когда я вижу, какая у тебя невероятная семья, какая поддержка, понимаю: тебе все это удалось. И еще — тебя все знают. Ты каким-то другим путем сделала так, что где ни скажешь „Нина Зверева“ — тебя все знают. А ребят из „Взгляда“ уже забыли».