Улица 8 марта
Каким должен быть город, чтобы женщинам в нем было комфортно и безопасно? Что такое гендерный ландшафт? Эти вопросы мы задали архитекторам, урбанистам и представителям власти, чтобы вместе создать карту города, где хорошо жить каждому.
В сентябре 1991 года в венском Мессепаласте (через несколько лет на его месте будет построен Музейный квартал) открылась выставка под названием «Кому принадлежит общественное пространство». Восьмилетняя школьница, иммигрантка с двумя детьми, одинокая медсестра, женщина в инвалидной коляске, пенсионерка и еще несколько женщин — фото, видео и графики тщательно документировали их повседневную жизнь, распорядок дня, перемещения по городу. Организатором выставки была Ева Кайл, начинающий специалист в области городского планирования.
За месяц ее посетили около 4000 человек, и они увидели: городское пространство принадлежит мужчинам. Они проектируют и строят, ориентируясь на собственный образ жизни. А женщин среди архитекторов и градостроителей почти нет: в этом Ева Кайл убедилась, когда через полгода, уже будучи главой специально созданного Женского бюро при Управлении городского строительства, рассматривала заявки на возведение новых жилых кварталов.
Ева Кайл добилась внедрения гендерного подхода в городское планирование и заодно доказала, что женщины-архитекторы ничем не хуже мужчин, организовав постройку Frauen-WerkStadt, комплекса из 357 жилых домов, полностью спроектированного женщинами. Сегодня она признанный эксперт по гендерной проблематике в урбанистике, на ее счету более 60 градостроительных проектов. Структуры, похожие на ее Женское бюро, появляются в городских администрациях по всему миру. Но женский взгляд на город до сих пор маргинализирован.
Например, когда в ноябре 2016 года в Сан-Паулу прошла очередная региональная конференция OpenStreetMap — это что-то вроде картографической «Википедии», создаваемой силами 7,8 млн волонтеров по всему миру, — из 33 докладчиков только семеро были женщинами, среди слушателей женщины составляли 28,8%. Под впечатлением от вопиющего гендерного разрыва несколько участниц конференции основали сообщество женщин-картографов Geochicas (уже через три года оно увеличилось до 3000 человек). Оказалось, что они иначе, чем мужчины, размечают онлайн-карты. Во-первых, отмечают как опасные те места, которые мужчинам таковыми не кажутся. Во-вторых, указывают тысячи специфических объектов — от детских площадок до автоматов по продаже прокладок, от убежищ для пострадавших от домашнего насилия до беби-боксов при роддомах.
Но многих из этих объектов в городах часто просто нет.
Город говорит
Незрячие люди запоминают, как озвучены станции в московском метро, с помощью мнемонической формулы: станции в сторону центра объявляет голос «мужчины-начальника», в сторону окраин (где расположены спальные районы) — «женщины-домохозяйки». В этой формуле отражается представление о том, что жизнь мужчины связана с городом, в то время как удел женщины — оставаться дома. До XIX века дама, оказавшаяся в публичном пространстве одна, могла столкнуться с агрессией, непристойными намеками или освистыванием. В XIX–XX веках женщины начали отвоевывать городские пространства: одни фланировали по бульварам, другие расширяли географию своих перемещений за счет фабрик и других мест работы. Новые роли не вытеснили прежние, а добавились к ним: современные женщины сочетают социальную жизнь с работой по дому и уходом за детьми. По данным Международной организации труда, вклад женщин в выполнение неоплачиваемой работы по дому во всем мире существенно выше, чем вклад мужчин.
Это видно и по тому, как мужчины и женщины передвигаются по городу. «Простой факт, который никем не учитывается в развитии транспортной инфраструктуры: женщины больше мужчин пользуются общественным транспортом, — рассказывает генеральный директор Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» и партнер одноименного КБ Варвара Мельникова. — Женский маршрут передвижения, как правило, интенсивнее мужского. Если большинство мужчин путешествуют два раза в день по маршруту «дом — работа — дом», то женщины совершают как минимум вдвое больше поездок: по дороге на работу отвозят детей в школу, вечером закупают продукты».
Наличие ребенка делает труднопроходимой даже относительно благоустроенную городскую среду: тротуары могут оказаться слишком узкими, пандусы — слишком крутыми, зеленый сигнал светофора — слишком коротким, общественный туалет — слишком грязным. Но даже одинокая и свободная женщина не чувствует себя в городе комфортно. «Знаешь, я тут хожу каждый вечер, и тут постоянно кого-то насилуют. Ты не из этого района, ты не знаешь? Не ходи здесь, пожалуйста, одна», — пересказывала диалог с жительницей неблагополучного района участница презентации проекта «Урбанфеминизм» на фестивале «ФемФронтир» в 2015 году (расшифровка была опубликована в виде брошюры «Как вернуться с дискотеки живой?»). «Печальная правда состоит в том, что мужчины обладают свободой передвижения и свободой действия, а женщины — нет», — заявляла в 1979 году феминистка Андреа Дворкин в речи, написанной для акции движения «Вернем себе ночь!» (такие акции против насилия в отношении женщин проходят по всему миру с 1976 года).
При этом, по данным аналитического обзора 2019 года «Насильственная преступность в России: жертвы и преступления» Института проблем правоприменения, для женщины вероятность стать жертвой преступления выше дома. Но страх перед преступностью заставляет женщин ограничивать доступ к городской среде, например отказываться от какого-либо досуга из-за ощущения собственной уязвимости и уверенности в том, что это способ «нарваться на неприятности». Сегодня дизайнеры городской среды борются с этим страхом с помощью концепции designing fear out (буквально «изгнать страх с помощью дизайна»). Установить больше фонарей, сделать пространство просматриваемым, направить в него поток людей — этот набор мер делает место безопаснее в восприятии женщин.
Однако у концепции «добавить побольше лавочек и фонарей» есть противники. Часть исследователей отмечают, что благоустройство — это не только повышение комфорта, но и усиление государственной власти. Пример того, как зачищается пространство низовой активности, — история амфитеатра на Хохловской площади в Москве, известного как «Яма»: сначала его превратили в успешное общественное пространство, а затем обнесли забором и закрыли для посещения. Благоустройство может отнимать пространство у менее привилегированных людей, которые хотели бы жить в тени, так как их образ жизни не легитимизирован в обществе (например, бездомные, ЛГБТ+). Феминистские же исследовательницы обращают внимание на то, что одного только благоустройства недостаточно. Хилле Коскела и Рейчел Пейн в статье «Возвращаясь к страху и месту» отмечают, что женщин пугает не темная подворотня сама по себе, а грабитель или насильник, которого там можно встретить.
И все же у города есть и свой собственный голос, воплощенный в знаках и символах — от памятников и названий улиц до наружной рекламы. «Если вы женщина и все, что вы видите в публичном пространстве, это статуи мужчин, у вас может возникнуть ощущение, что ваша жизнь и ваш опыт недостаточно важны», — объясняет Анника Дален, специалист по гендерному равенству в администрации города Умео (Швеция). По этой причине, когда в 2016 году в Барселоне было принято решение переименовать улицы, названные в честь лиц, причастных к режиму Франко, вместо них в городе появились имена выдающихся женщин. Большую роль в присвоении городского пространства играют и низовые акции: например, с 2005 года в норвежском Бергене ежегодно проходит акция «Женская историческая ночь», участницы которой временно как бы переименовывают улицы в честь женщин, а с 2012 и 2013 года аналогичные акции проходят в России и Белоруссии соответственно.