Символический фундамент
Достигнутый уровень экономического сотрудничества России и Японии не соответствует потенциалу и интересам наших стран. Заключение мирного договора, когда и если это произойдет, создаст благоприятную почву для запуска ряда мегапроектов, но только если они подтвердят свою экономическую эффективность
Анализ двусторонних связей логично начать с торговли. Динамика товарооборота между Россией и Японией с начала нынешнего столетия весьма неустойчива (см. график 1). Выделяются периоды взрывного роста в 2003—2008 годах, когда объем взаимных поставок утроился, а Япония перебралась с 15-го места на восьмое среди наших крупнейших торговых партнеров. В то время наиболее активно рос японский экспорт в нашу страну — как производственного назначения (Россия тогда демонстрировала темпы экономического роста выше сегодняшних китайских — около 7% в год), так и потребительского. Символом последнего стал наплыв японских легковушек, и новых, и подержанных.
Увеличение товарооборота между Россией и Японией в полтора раза будет означать лишь возврат показателя к уровню 2013 г.
Мировой экономический кризис обвалил товарооборот в 2009 году сразу вдвое. Особенно сильно просел импорт — помимо рухнувшего курса рубля сказалось введение заградительных пошлин на подержанные иномарки, практически обнулился вывоз леса-кругляка, также закрытого пошлинами, а нелегальный вывоз переместился на сушу, в забайкальскую тайгу с прицелом на Китай.
За следующие четыре года восстановительного роста общий объем российско-японской торговли превысил отметку 2008 года, достигнув в 2013 году абсолютного максимума — свыше 33 млрд долларов, а Япония вышла на седьмую позицию в топе наших внешнеторговых партнеров. Более того, отрицательное сальдо взаимной торговли, характерное для периода бурного роста середины 2000-х, сменилось положительным: стабильно высокие мировые цены на углеводороды оказались подкреплены новыми инфраструктурными возможностями их экспорта Россией на рынки АТР. В 2009 году начались отгрузки нефти и СПГ с терминалов в Пригородном на юге Сахалина в рамках проекта СРП «Сахалин-2» с участием японского капитала, а в 2012 году после достройки нефтепровода ВСТО-2 нефть пошла морем на Восток из порта Козьмино близ Находки.
Затем последовал новый обвал углеводородных цен, наложившийся на серьезный макроэкономический кризис в России и новую девальвацию, сжавшую спрос на высококачественную, но дорогую японскую продукцию. За 2015–2016 годы товарооборот упал вдвое. И производственный, и потребительский спрос стал все сильнее переключаться на более дешевую и, что немаловажно, активнее продвигаемую на внешних рынках продукцию китайских производителей.
За последние пять лет позиции Японии как российского экспортного рынка ухудшились
Нельзя не упомянуть и о введении Японией в 2015 году вслед за США и ЕС экономических санкций против России. Впрочем, как считает старший научный сотрудник Института экономических исследований ДВО РАН Денис Суслов, «они носят декоративный характер и слабо влияют на взаимную торговлю и инвестиции. Вторичные санкции США оказывают гораздо большее негативное влияние на импорт высокотехнологичной продукции из Японии. Яркий пример — отказ японской компании Torаy Industries поставлять химическое сырье для производства композитных крыльев перспективного российского авиалайнера МС-21».
Восстановительный рост товарооборота в 2017–2018 годах был весьма заметным, но все же отставал от динамики всей внешней торговли России. В результате по итогам прошлого года Япония откатилась на десятое место среди наших торговых партнеров. Место России в японской внешней торговле еще более скромное — как экспортный рынок мы находимся в третьем десятке партнеров с долей менее 1%, как источник импорта — во втором десятке, с долей 2,1%.
За последние пять лет доля Японии в российском экспорте сократилась с 3,7 до 2,8% (см. график 2), а в импорте — с 4,3 до 3,7% (см. график 3). По итогам 2018 года (доступные за 11 месяцев данные позволяют с уверенностью сказать это) объем взаимной торговли наших стран слегка превысит 20 млрд долларов. Это чуть больше Казахстана и чуть меньше Польши — стран, размеры экономики которых в разы уступают японской. Что касается других крупных партнеров в АТР, то особенно чувствительным выглядит случившийся в последние годы пропуск вперед Южной Кореи, резко активизировавшей российские поставки. Китай — отдельная история, объемы его торговли с Россией приближаются к 100 млрд долларов в год. Однако даже в этом случае налицо дисбаланс: японская экономика по номиналу только вдвое меньше китайской, а объем торговли с Россией уступает китайскому почти впятеро.
Значение Японии как страны происхождения импорта в Россию неуклонно снижается
Как нарастить торговлю
Есть ли резервы для расширения взаимной торговли России и Японии? Для ответа на этот вопрос надо присмотреться к ее структуре. А она, увы, удивительно устойчива на протяжении уже четверти века. Около трех четвертей стоимости российских поставок приходится на энергоносители (сырую нефть, СПГ, каменный уголь, нефтепродукты). Заметную часть занимает экспорт металлов, прежде всего алюминия и металлов платиновой группы. Наконец, последние из значимых экспортных позиций — рыба и морепродукты, а также продукция деревообработки, включая целлюлозу (см. график 4).
Что касается японских поставок в Россию, то половина из них по-прежнему приходится на легковые автомобили, запчасти, двигатели и кузова к ним. Следующая по значимости статья ввоза — оборудование самых разных типов (6%). Заметные позиции (по 5% суммарного импорта) занимают также строительно-дорожные машины, включая грузовики, а также пневматические шины. Различимы в импорте поставки медтехники и лекарств (см. график 5).
Президент России Владимир Путин по итогам визита японского премьера Синдзо Абэ сформулировал цель увеличения нашего товарооборота с Японией в полтора раза. С формальной точки зрения достижение этой отметки будет означать лишь восстановление объемов взаимной торговли до уровня 2013 года. Но выйти на устойчивые объемы торговли невозможно без серьезной перестройки ее структуры.
Нефть, сжиженный природный газ и уголь стабильно формируют свыше двух третей российского экспорта в Японию
«Для резкого расширения импорта японских товаров в Россию в ближайшее время я не вижу никаких предпосылок. Причина проста: мы все еще небогатая страна, покупательная способность российских производителей и домохозяйств за последние десять лет снизилась, — считает председатель Российско-японского делового совета Алексей Репик. — А вот в расширении экспорта в Японию существенный потенциал есть, причем за периметром его энергетической части. Главная наша задача — добиться серьезной диверсификации экспорта».
На первый взгляд ресурсодефицитная Япония представляет собой гигантский рынок для российских энергоносителей и возможности наращивания поставок сюда неисчерпаемы. Но обратимся к цифрам. По итогам 2017 года Япония закупила нефти, СПГ и угля за рубежом на 127 млрд долларов. Из них на российские поставки пришлось лишь 7 млрд, или около 5,5%. В натуральном выражении поставки нефти, СПГ и угля из России в Японию в последние годы стабилизировались, и не превышают 10% суммарных входных потоков. В чем тут дело?
Особенностью торговли энергоресурсами с японцами всегда была тесная работа в тандеме государства и бизнеса. И хотя прямого регулирования географии поставок энергоресурсов со стороны государства почти не прослеживается, тем не менее японское правительство берет на себя, по сути, комплексное обеспечение на политическом и деловом уровне благоприятных условий ведения бизнеса за рубежом. Сюда входят механизмы двусторонних переговоров и консультаций, программы межведомственного сотрудничества, целевая помощь странам-экспортерам по линии Официальной помощи развитию Японского банка международного сотрудничества (JBIC), «разведка» новых перспективных направлений государственной корпорацией по нефти, газу и металлам (JOGMEC), прямая финансовая поддержка зарубежных проектов японских компаний с помощью льготных кредитов JBIC.
В японском импорте в Россию преобладают автомобили, машины и оборудование
К примеру, если рассматривать перспективы расширения экспорта российского газа на рынки Японии, то они экономически оправданны лишь в связи с масштабными (не менее 5 млн тонн) и дорогостоящими (для данного масштаба — от 10 млрд долларов) проектами СПГ, что предполагает согласование цен по долгосрочным контрактам и заключение межправительственных соглашений. Последнее становится вопросом политических переговоров.
Другой пример. Япония в последние годы импортирует 160–170 млн тонн нефти. Несмотря на широкие географические возможности импорта, более 80% этого объема составляют поставки нефти из стран Персидского залива — удаленного от Японии региона с высокими логистическими рисками. На более близкого поставщика, Россию, приходится не более 6%. В Китае, например, зависимость от поставок из стран Персидского залива существенно меньше — 51%, а российская доля — 13–14%. Вот, собственно, картинка только одной отрасли, характеризующая вопросы экономической безопасности, которые не в последнюю очередь связаны с неурегулированностью территориального спора и отсутствием мирного договора между странами.
После аварии на АЭС «Фукусима-1» в 2011 году в японском правительстве развернулась дискуссия, какой может быть «безопасная» доля России на внутреннем рынке нефти и газа. Тогда победила консервативная «партия», считавшая потолком присутствия России на энергетическом рынке страны 15%.
В подвисшем состоянии до сих пор находится давно обсуждаемая идея строительства газовой трубы с Сахалина на Хоккайдо. Реализация этогоо проекта обеспечила бы получение японскими потребителями более дешевого газа, чем традиционный СПГ. «Однако среди японских энергетических компаний нет энтузиазма на этот счет, — говорит профессор Университета менеджмента Ниигаты Иван Целищев. — Инфраструктура по приему, регазификации и транспортировке “заточена” под СПГ, кроме того, рынок сжиженного газа более гибкий по ценам и поставщикам».
Корпорация «Интер РАО» прорабатывала еще один мегапроект — поставку электроэнергии из России на остров Хоккайдо. Речь идет о модернизации старых и строительстве новых электростанций на острове Сахалин общей мощностью до 3 ГВт с возможностью последующего экспорта выработанной электроэнергии в Японию по подземному кабелю объемом до 20 млрд киловатт-часов. В долгосрочной перспективе мощность может быть существенно увеличена за счет объединения энергосистем острова Сахалин и ОЭС Востока. Этот вопрос требует поддержки со стороны японского правительства — необходимо законодательное закрепление возможности импорта электроэнергии. Необходимо активизировать межправительственный диалог для изменения законодательной базы Японии в части возможности экспортировать туда электроэнергию. Понятно, что отсутствие мирного договора заведомо ставит крест на этой инициативе.
Крупнейшие промышленные проекты японского бизнеса в России
Источник: составлено Андреем Горбуновым по данным компаний и СМИ
Примат эффективности
Однако рассчитывать, что подписание мирного договора автоматически даст зеленый свет крупным проектам по расширению поставок российских энергоносителей в Японию, было бы неверно.
«Все экономические формы взаимодействия [России и Японии] осуществляются на взаимовыгодной основе, и не подразумевают под собой никаких политических обязательств», — подчеркнул в беседе с «Экспертом» член Высшего совета «Единой России» Владимир Плигин.
Если же рассматривать не мегапроекты, а рабочее взаимодействие на уровне средних компаний наших стран, то отсутствие мирного договора не представляет серьезной проблемы.
«Сейчас, при нынешних японо-российских отношениях, если проект эффективен и экономически взаимовыгоден, то он будет осуществляться и в отсутствие мирного договора, — убежден Иван Целищев. — И государственные кредиты будут, если надо. А политически мотивированные, но неэффективные проекты, по-видимому, обречены на неудачу».
«Отсутствие мирного договора — сдерживающий фактор для японских компаний, которые привыкли действовать с оглядкой на свое правительство, но не определяющий, — соглашается эксперт по Японии, бывший сотрудник Минвостокразвития Владимир Кучук. — Я не знаю конкретных проектов, в которых хотели бы принять участие японские компании и их сдерживало бы отсутствие мирного договора. Где выгода очевидна — энергоносители или российский автомобильный рынок — японские компании работают без всякого стеснения. В случае, если в каком-то проекте прибыль не гарантирована, могут появляться ссылки на отсутствие мирного договора».
Скорее, уместно говорить о постепенном, поступательном расширении инвестиционного сотрудничества, которое особенно выпукло проявляется на примере участия в развитии российской нефте- и газохимической промышленности.
Сорок лет без сбоев
Японские компании участвовали в реализации проектов в этой отрасли еще с советских времен. Так, в 1970-е компания Toyo Engineering (специализируется на индустриальном строительстве и инжиниринге, входит в Mitsui Group) осуществляла сооружение и комплектацию мощностей по выпуску этилена на площадке «Нижнекамскнефтехима».
В 1980 году японское оборудование (полный комплект) использовалось при строительстве Белозерного ГПЗ (три линии по 2 млрд кубометров сырья каждая).
В 1981 году японское оборудование (полный комплект) использовалось на четвертом заводе комплекса Нижневартовского ГПЗ, которое исправно работает до сих пор.
В постсоветский период японские компании тоже принимали участие в реализации нефтегазовых и химических проектов на территории России, но не так активно, как, скажем, немецкие и французские.
В области добычи на проекте «Сахалин-2» (добыча нефти и газа с последующим преобразованием последнего в СПГ) миноритарные доли есть у японских компаний Mitsui (12,5%) и Mitsubishi (10%). Однако при этом использовались технологии Shell (она же была подрядчиком строительства).
Японская строительная компания JSG Corporation совместно с французской Technip выступила подрядчиком строительства на проекте «Ямал-СПГ». Использовалась технология и основное технологическое оборудование американской Air Products.
Кроме того, японская Japan Drilling Company осуществляла бурение поисковых скважин во Вьетнаме для «Роснефти». Та же «Роснефть» в 2016 году подписала соглашение об основных условиях сотрудничества в рамках шельфовых проектов с консорциумом японских компаний в составе Marubeni Corporation, Japan Oil, Gas and Metals National Corporation (JOGMEC) и Inpex Corporation. Хотя особой роли для компании шельфовые проекты пока не играют, это задел на будущее.
В области нефте- и газохимии также можно отметить ряд проектов с участием японских компаний.
В 2000-е годы Toyo Engineering помогала «Нижнекамскнефтехиму» освоить производство полистиролов по технологии Toyo–Mitsui. Та же Toyo Engineering принимала участие в проектировании и поставке оборудования для комплекса глубокой переработки тяжелых нефтяных остатков на ТАИФ-НК (НПЗ в Нижнекамске).
В 2000-е же Mitsui продала «Казаньоргсинтезу» новую технологию производства поликарбоната фирмы Asahi Kasei, а также производства бисфенола (полуфабрикат для поликарбоната) фирмы Idemitsu Kosan.
Из актуальных проектов можно указать следующие.
Во-первых, Toyo Engineering продолжает свое ставшее уже традиционным сотрудничество с нефтехимией Татарии. Осенью прошлого года японцы и ТАИФ заявили о намерении построить завод по производству метанола мощностью 500 тыс. тонн в год. Метанол нужен для производства синтетического каучука (сейчас закупается на стороне). Это направление также не осталось без внимания японцев: Toyo Engineering планирует принять участие в модернизации мощностей по производству изопренового каучука на «Нижнекамскнефтехиме».
Во-вторых, на Восточном экономическом форуме в 2018 году было объявлено о намерении Иркутской нефтяной компании (ИНК, занимается добычей углеводородов на севере Иркутской области и на юге Якутии) построить в Усть-Кутском районе Иркутской области завод по производству полиэтилена мощностью 650 тыс. тонн в год, цена вопроса — 2,5 млрд долларов. Соинвестором выступит китайская China Pingmei Shenma Energy Group, а вот EPC-подрядчиком будет японская Toyo Engineering.
Новые приоритеты
Мы постарались систематизировать информацию о крупнейших промышленных проектах японского бизнеса в постсоветской России (см. таблицу). Общая сумма накопленных инвестиций, по нашим, очевидно, неполным оценкам, составила свыше 10 млрд долларов, из них 4,3 млрд пришлось на вложения в «старые» проекты, работающие в режиме соглашений о разделе продукции: «Сахалин-1» и «Сахалин-2».
«До последнего кризиса наибольший объем японских инвестиций концентрировался в автомобильной промышленности. Однако на сегодняшний день скорость восстановительного роста российского авторынка не соответствует ожиданиям японского бизнеса, — делится своим видением ситуации Ивао Охаси, советник по Японии и странам АТР Ассоциации индустриальных парков России. — Теперь мы должны дважды подумать. Когда объем авторынка России выйдет на объем продаж четырех миллионов новых машин в год, как ожидалось до кризиса? И вообще, в свете новейших тенденций, останется ли автомобиль важным потребительским товаром? Я убежден, что Россия может и должна предложить новые направления привлечения зарубежных инвестиций, включая японские. Это могут быть, в частности, инвестиции в инфраструктуру и пространственное развитие страны. Российское правительство и экономическая элита обозначили свои приоритеты в этих областях, но, на мой взгляд, должны действовать более активно или даже агрессивно в части привлечения к сотрудничеству японской стороны».
Мирный договор, по мнению г-на Охаси, — это важный, но символический фундамент будущего экономического и инвестиционного сотрудничества между Россией и Японией. Другими его значимыми факторами японский эксперт назвал стабильные и предсказуемые двусторонние и региональные отношения в области безопасности, а также наличие устойчивой внутриполитической ситуации. «Немаловажно также наличие ясного национального видения перспектив стратегического развития», — подчеркнул Ивао Охаси.
«Сильные экономические отношения — это “сеточка” с маленьким зернышком, — убежден Алексей Репик. — С Японией нам нужно уйти от режима штучного взаимодействия крупных компаний к режиму массового взаимодействия средних и мелких предприятий. Мегапроекты очень важны, но нужно уважать и ценить то, что делается помимо них. Именно сотни небольших проектов могут обеспечить настоящую связность экономических отношений и стать прочным фундаментом для якорных мегапроектов».
В подготовке статьи принимали участие Дмитрий Гавриленко и Татьяна Гурова
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl