Коллекция. Караван историйРепортаж
Хельга Филиппова: «В «Триггере» у меня было два любимца — Максим Матвеев и Даня Воробьев»
«Потом наш худрук рассказывал, что принял меня за иностранку. С короткой стрижкой, в воздушном платье из жатого шифона и грубых ботинках с квадратными носами я выглядела как француженка. Точнее, как французская авантюристка из Петрозаводска! Но он не смог найти аргументы для отказа».
— Хельга, в титрах одного из фильмов, снятых в начале двухтысячных, вы значитесь как Ольга Филиппова...
— Не может быть. Ольга Филиппова — совсем другая актриса.
— Поэтому я и подумала, что вы сменили имя, дабы вас не путали!
— Нет, я всегда была Хельгой. У меня финские корни. Мои дедушка и бабушка были финнами. Дедушка вырос в США, но ему были близки идеи коммунизма, и в 1932 году он приехал в Советский Союз строить новую жизнь. С моей бабушкой дед познакомился в лагере, куда они, как многие финны, попали в годы сталинских репрессий.
Я родилась и выросла в Петрозаводске. Папа у меня был токарем высшего разряда и всегда работал с личным клеймом. Он выполнял самые сложные заказы разных предприятий и даже делал детали уникальных медицинских приборов. Мама получила педагогическое образование, работала в школе, но в 40 лет поменяла профессию и стала хорошим экономистом.
В детстве я была очень активной, занималась во всевозможных кружках. Просилась в художественную и музыкальную школу, но меня в них не отдали, потому что обучение там было платным, а еще надо было столько всего купить... Для занятий музыкой, например, требовалось пианино. Я, конечно, не понимала, сколько оно стоит. Папа любит вспоминать, как однажды мы с ним приехали в Питер и зашли в Гостиный двор. Там в одном из магазинов стоял красивый белый рояль. Увидев его, я попросила: «Пап, купи!»
— Сколько вам тогда было?
— Лет пять или шесть. У меня есть фотография в этом возрасте, которой я очень дорожу. Вот, смотрите: я в центре, рядом с Евгением Леоновым. Мы тогда всей семьей отдыхали в пансионате в Зеленогорске. Евгений Павлович приехал туда с творческим вечером, и мне посчастливилось сфотографироваться с ним вместе с другими зрителями.
— После встречи с Леоновым вы решили стать артисткой?
— Нет, хотя в школе участвовала в художественной самодеятельности. Я бойкая была и смелая, как мальчик, и занималась спортивным ориентированием с элементами альпинизма. Получила разряд кандидата в мастера спорта и с нашей школьной командой, можно сказать, обошла всю страну.
Навсегда запомнила один поход зимой, при температуре минус двадцать пять. Мы тогда сбились с маршрута и были вынуждены топтать лыжню. Потом очень долго шли до ближайшей деревни. В тот день я узнала, что такое мираж. Во время короткого привала вдруг увидела мужика в телогрейке и шапке-ушанке, сказавшего: «Остался один километр, вы уже близко». Обрадовалась. Что такое километр? Ерунда! Мы продолжили путь, но деревни все не было и не было. В какой-то момент я увидела впереди уже несколько мужиков, звавших нас за собой и вскоре растаявших в тумане, потом перед глазами возникла церковь, и я подумала: «Вот и деревня». Но церковь тоже исчезла, а мы все шли и шли. И когда показались реальные дома, я сказала: «Ребята, не верьте, это мираж!»
— Спорт вас закалил?
— Дисциплинировал, выработал ответственность, собранность, способность к быстрому принятию решений. И понимание того, что действительно важно, а что нет.
— Сейчас чем-то занимаетесь?
— Нет! Через год после окончания школы я поступила в Санкт-Петербургский институт культуры и почувствовала, что мне не хватает физической нагрузки. Ничего похожего на спортивное ориентирование там не было, и я пошла на бадминтон. Какое-то время этого хватало, а потом наступило лето. На каникулах я не занималась спортом и вдруг поняла, что больше и не хочу. И если бы сейчас мне, например, предложили бегать по утрам, я бы ответила: «Ни за что!» Потому что до сих пор помню неприятный привкус железа во рту, появлявшийся при больших нагрузках.
— Что привело вас в институт культуры?
— Это длинная история. В старших классах я все-таки стала подумывать об актерской профессии и написала в один театральный институт: «Подскажите, что нужно сдать, чтобы к вам поступить!» Мне прислали программку. Я ее полистала и решила, что такое не потяну. Слишком высокие требования предъявлялись к абитуриенту. Тут еще мама рассказала о том, как тяжела и опасна актерская профессия, на примере Елены Драпеко, чуть не утонувшей на съемках фильма «...А зори здесь тихие». И я передумала становиться актрисой.
— Ваша мама увлекалась кино, читала «Советский экран»?
— Не только. Наша семья выписывала 32 журнала и кучу газет. «Советский экран» был у дедушки. Он любил читать и собрал шикарную библиотеку, в которой, например, была знаменитая БВЛ — «Библиотека всемирной литературы» в 200 томах. Интересно, что когда дедушка приехал в Советский Союз, то знал только английский язык. Позже освоил финский. А для того чтобы он овладел русским, бабушка ему в течение трех лет каждый день устраивала диктанты, и с домашними дед общался исключительно по-русски. Ругался с бабушкой по-фински. У него была смешная присказка: «Октябрьская революция из русского языка изъяла «ять», а я — мягкий знак». Он принципиально никогда не писал «ь» в окончаниях глаголов. Английский дедушка не забывал, поддерживал в форме. Любимым занятием у него было разгадывание кроссвордов в «Огоньке», очень сложных...
Так вот, после окончания школы я решила никуда не поступать, потому что не понимала, в чем мое призвание. Педагогом, как мама когда-то, быть не хотела, математиком тоже, хотя любила точные науки. Когда уставала или нервничала, открывала учебник высшей математики и решала примеры. Меня это как-то структурировало, и я успокаивалась.
В то время нашего завуча по внеклассной работе назначили директором школы, и она предложила мне стать пионервожатой. Еще существовала пионерская организация. В школе я проработала год. Идеологическим воспитанием почти не занималась, в основном организовывала досуг ребят, придумывала какие-то мероприятия, вечера, конкурсы. Эта работа вполне закономерно привела меня в Санкт-Петербургский институт культуры, который я окончила по специальности «организация и методика культурно-просветительской работы». Должна была стать директором какого-нибудь дома культуры или спортивного комплекса. Но решила, что не буду работать по этой профессии.
Однажды подруга рассказала, что некий иностранец набирает вокальную группу для работы в ресторанах в Швейцарии. Прослушивания проходят в Союзе театральных деятелей.
— Не хочешь сходить?
— Хочу, — ответила я. Хотя не занималась вокалом и никогда не ходила на прослушивания. Это была чистейшая авантюра.
Спела я неплохо. Иностранец взял в свою группу меня и еще нескольких девчонок, купил нам билеты на поезд, и мы уехали в Варшаву. Там он снял квартиру, в которой мы стали разучивать песни из репертуара Шаде, Мадонны, Фила Коллинза и других западных звезд. Но вскоре случилась война в Персидском заливе, и в Польшу стали возвращаться музыканты, работавшие за границей. Мы не могли составить им конкуренцию.
— До Швейцарии вы не добрались?
— Нет, но домой я уезжала с мыслью, что через несколько месяцев вернусь в Польшу. И будучи деятельным человеком, решила не сидеть сложа руки. В Петрозаводске пришла в Министерство культуры и предложила свои услуги. Меня охотно взяли, и через неделю я стала старшим методистом.
— Чем вы занимались?
— По моим меркам, сущей чепухой. Но должна была отсиживать положенные восемь часов с девяти утра до пяти вечера. Для меня это было невыносимо, я стала думать, чем бы еще заняться. Однажды на глаза попалась газета, в которой было объявление о наборе в молодежную студию при финском драматическом театре. Я подумала, что речь о художественной самодеятельности, и обрадовалась, что нашла себе развлечение. Буду днем работать, а вечером заниматься в студии.
Набрала указанный телефонный номер. Хмурый мужской голос на том конце провода спросил:
— Что вы хотите?
Я возмутилась:
— Что я хочу? Себя попробовать! Себя показать!
Повисла длинная пауза. Наконец голос сказал:
— Ну приходите в театр.
Я пришла и увидела мужчину лет сорока с кудрявыми волосами и голубыми глазами. Оглядев меня, он с сомнением спросил:
— Вы вообще что-нибудь читали?
Видимо, его озадачил мой внешний вид, хотя по меркам того времени я выглядела шикарно. На мне были блестящие черные лосины и кофта неонового зеленого цвета, с жабо, спереди короткая, сзади длинная. Челка тоже была зеленой.
— Конечно, читала, — ответила я. — Вам перечислить авторов? Чехов, Достоевский, Солженицын, Булгаков. Дальше продолжать?
— Нет, прочитайте что-нибудь.
Тут я напряглась, потому что не готовила программу. К счастью, вспомнила стихотворение Мандельштама, которое и прочитала. Мужчина велел: «А теперь басню». Я знала только «Волка и Ягненка». Не очень твердо, мой экзаменатор несколько раз меня поправлял. Потом я еще спела и станцевала с грехом пополам, и он сказал:
— Хорошо, вечером придете и покажете то же самое директору театра и моему курсу.
— Какому курсу?
— Который я обучаю. Да, и переоденьтесь, пожалуйста.
— Если найду в шкафу что-нибудь другое, — дерзко ответила я.
Кофту заменила, лосины оставила. Вечером пришла, отчитала ту же самую программу и услышала, что меня берут. Тогда же узнала, что летом в студию были вступительные экзамены, как в театральный вуз, со всеми полагающимися тремя турами. На дворе стояла осень, ребята успели проучиться целый месяц. Руководил студией мужчина, велевший мне переодеться, — Лев Борисович Эренбург, замечательный режиссер и педагог, ученик Товстоногова.
После зачисления передо мной встала дилемма: остаться на скучной, но хорошо оплачиваемой работе, или сделаться нищей студенткой. На размышление дали неделю. На занятиях мозг у меня просто взрывался от количества новой информации. Когда мы стали разбирать литературные произведения, чтобы подготовить отрывки, я поняла, что раньше ничего не понимала, хотя и читала все это. Лев Борисович учил нас правильно читать, дал ключи. В общем, в студии было так круто и интересно, что через неделю я уже не сомневалась в том, что надо бросить работу и заниматься театром.
— Сколько продолжалось ваше обучение?
— Два года, после чего меня взяли в финский драматический театр. Но я очень быстро поняла, что работать там не смогу. Сыграла всего в одном спектакле.
— Финским театр назывался номинально?
— Нет, и в студии мы два года учили язык. В совершенстве я его не выучила, но играла в спектакле на финском. Потом из-за отсутствия практики позабыла то, что знала. Но, бывая в Финляндии, многие вещи понимала на каком-то невербальном уровне.
— Вы не пытались показаться в другой театр?
— Нет, я решила: может, мне и не театром нужно заниматься, а чем-то другим? Пошла работать в бутик и попробовала поступить в музыкальное училище.
Однажды предложили поучаствовать в конкурсе молодых исполнителей «Шанс». Я согласилась — не потому, что хотела заявить о себе как о певице. Мне было интересно, как устроены такие конкурсы. В итоге я заняла первое место с песней Мадонны!
— Не зря вы осваивали в Польше ее творчество!
— Да, но я чуть не вылетела после первого тура. На нем нельзя было петь на английском языке, и я исполняла старый советский шлягер «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?» в непривычной, джазовой манере. Жюри меня просто закатало в асфальт, а зрители поддержали. У них было право оставить одного участника, и я прошла.
Для второго тура учила песню, написанную специально для меня. Но накануне его выяснилось, что минусовка записана на тон ниже и петь в такой тональности невозможно. К счастью, у одного из музыкантов оказалась минусовка песни Мадонны.
— А как я ее выучу?
— Я дам тебе кассету, — успокоил он.
По ней мне и пришлось всю ночь учить текст — на слух, записывая на листочке английские слова русскими буквами. Чтобы обыграть плохое знание материала, я придумала целый номер, в который позвала своего сокурсника Вадима Грушевского. Он загримировался и оделся под Мадонну, даже сделал себе остроконечный бюстгальтер, как у нее. Мы вышли вместе, потом Вадик стал танцевать, а я якобы с «пачкой писем» присела на стул. Это от кого? Не может быть! От Мадонны! Открыла письмо, достала листочек с текстом, взяла микрофон, спела и победила.
— Страсть к авантюрам у вас в крови?
— Авантюрное начало мне часто помогает. По-моему, человек должен откликаться на новые вызовы и расширять свои горизонты.
— После победы на конкурсе вы решили поступить в музыкальное училище?
— Мне было интересно, пройду или нет, я себя испытывала. Это тоже была авантюра, конечно, потому что в такие учебные заведения обычно поступают выпускники музыкальных школ или хотя бы люди, знающие нотную грамоту. Я ее не знала и на музыкальных инструментах не играла, поэтому квест не прошла. Но получила предложение заниматься индивидуально народным вокалом. И «галочку» себе поставила: ага, я пою, все, снято.