Сами научим
Крупный бизнес инициировал реформу системы среднего профессионального образования в надежде ликвидировать дефицит квалифицированных рабочих кадров для промышленности
В разговорах с промышленниками на тему «а что вам мешает жить?» вторым пунктом после дорогих кредитов следует нехватка квалифицированных рабочих кадров. Порядка 56% опрошенных компаний — членов Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) испытывают потребность в квалифицированных рабочих кадрах. Основная претензия: учат и не так, и не тому, что нужно. Приходится переучивать. Отчасти эту проблему крупный бизнес решает за счет создания собственных корпоративных университетов. Такие есть у «Росатома», РЖД, «Газпрома», компаний металлургического сектора. Однако это не системное решение.
На фактическую перезагрузку государственной образовательной политики в области среднего специального образования направлен проект «Профессионалитет». Главная его ценность в привлечении к образовательному процессу будущих работодателей, которые знают, какими знаниями и навыками должны обладать выпускники учреждений среднего специального образования, и готовы принять участие в образовательном процессе. Упор делается на создание образовательно-производственных центров (кластеров), в которых интегрированы собственно учебные заведения (колледжи) и предприятия реального сектора экономики.
О том, как и почему подготовка кадров для промышленности стала делом рук самой промышленности, «Эксперт» поговорил с Андреем Комаровым, предпринимателем, сопредседателем комитета РСПП по профессиональному обучению и профессиональным квалификациям.
— Что такое случилось в стране, что нам необходимо заняться подготовкой профессиональных кадров?
— Разрушилась система подготовки кадров. И давно. Начала в 1990-е годы и окончательно это произошло, когда в 2004 году система среднего профессионального образования (СПО) была передана из федерального управления в региональное. Сегодня она находится в управлении у регионов, ими регулируется, финансируется и развивается.
В начале 1990-х все это было в собственности предприятий, что правильно, в основном. А затем в силу приватизационных моментов перешло от предприятий к государству. И в этот момент началось разрушение. Уже тогда большинство этих учебных заведений находились не в лучшем положении. Мы оцениваем срок недофинансирования отрасли примерно в сорок лет.
— Уже с 1980-х, получается?
— В 1990-е был апогей всей этой темы. Но оборудование, например в колледжах, отставало уже тогда от существующего оборудования на производствах.
— Они тогда были училищами…
— Были техникумы, были профессионально-технические училища. Было начальное профессиональное образование — ПТУ и среднее профессиональное образование — это техникумы. А потом их слили.
— Сливать их — это было правильно?
— В один ход ответить на этот вопрос сложно. Есть профессии, которые не требуют трех лет и девяти месяцев подготовки для работы на предприятии. И они бы вполне себе могли остаться в системе НПО, что и было в училищах.
Так что, когда мы в 2000-е, например, делали реконструкцию, то столкнулись не просто с разрушенной, а с отсутствующей системой подготовки кадров. Если вы занимаетесь модернизацией, если вы открываете новое производство, то в какой-то момент вы ясно и четко понимаете, что нет ни людей, которые готовы работать на этом оборудовании, ни системы, которая может подготовить нужных вам специалистов. И поток кадров, который к вам приходит, совершенно не отвечает вашим требованиям.
— Одно дело нет образования, а другое дело — нет желания идти в рабочие профессии. Почему это произошло?
— Это связанные вещи.
— Связанные: никто не пошел учиться, некого стало учить, система разрушилась…
— В образовании все-таки инвестиции в систему первичны. Желание учиться вторично. Вы должны сделать инвестиции в образование, сделать его привлекательным. Инвестиции вы должны сделать осмысленные, в необходимую вам систему образования. Предприятия заинтересованы в том, чтобы влиять на систему подготовки кадров, которая с ними связана и которую они финансируют.
Студенты должны осознавать, куда они идут. И если образовательная система им кажется привлекательной, если они понимают, что смогут реализоваться, безусловно, они ее выберут.
Но если недофинансирование длится тридцать лет и более, если никакой связи системы образования с предприятиями нет или она формальная и студенты, приходя на практику, не получают ни навыков, ни представления о профессии и не понимают, как они могут достичь успеха, морального, материального, сделать карьеру, то зачем им выбирать эту профессию? Отсюда и представление о том, что если вы выбираете рабочую профессию, то только потому, что не можете получить высшее образование и что вы каком-то смысле неуспешный человек.
— Как представляется, в те годы инвестиции в сфере образования пошли не в обучение рабочим профессиям, в училища и техникумы, а в высшее образование, причем все стали учиться на менеджеров разных мастей. Это образование стало привлекательным, и в его пользу произошел отток.
— В процентном отношении, конечно, у нас людей с высшим образованием больше, чем нужно. И больше, чем когда-либо было в нашей стране. Этот процесс, на мой взгляд, неправильный, он нуждается в реформе. Но сегодня 60 процентов выпускников девятых классов выбирают среднее профессиональное образование. Это много. Я прогнозирую, что будет 70 и выше.
— Почему?
— Ближе к профессии. Есть понимание, что придется, возможно, профессию поменять несколько раз. Нужна профессия, которая будет кормить, а не диплом. Есть желание быть самостоятельными, строить траекторию независимо от родителей. Это тоже важно: не все семьи могут финансировать платное обучение в вузах.
— Колесо провернулось: был потерян престиж рабочих профессий. Сейчас он возвращается?
— И рабочие профессии очень сильно изменились, конечно.
Олимпиада рабочих профессий WorldSkills — очень престижное соревнование, и ребята очень желают в нем участвовать. Наши колледжи много раз побеждали в этих соревнованиях. Например, обыкновенный мальчик из Первоуральска в разделе «Робототехника» занял четвертое место в мире. Это просто высочайший результат. Это престиж.
— Что еще в те годы привело к потере престижа рабочей профессии?
— Раньше учащийся после восьмого класса, сегодня после девятого, должен был принять решение, что делать дальше, куда идти учиться. Кто это решение в реальности принимает?
— По-разному. Родители обычно.
— В 90 процентах случаев родители. Мы понимаем, что было в 1990-е на предприятиях. Экономика находилась в очень тяжелом положении. Общество наше в целом не понимало, куда идет. Была проведена довольно быстро и не всегда успешно приватизация предприятий. Разрушились хозяйственные связи, рынков не стало. Люди зачастую оставались без зарплаты, были задержки, предприятия останавливались.
Челябинская область производила вообще все, что только можно производить. Но оказалось, что на многие виды продукции нет никакого спроса. Мы получили в 1990-е годы капитализм с нечеловеческим лицом, так бы я сказал.
И конечно, люди, которые работали на этих предприятиях и видели, что происходит, естественно, хотели, чтобы жизнь их детей изменилась. Они считали, кто правильно, кто неправильно, что путь в высшее образование, возможно, принесет успех их детям.
Зачастую это не оправдывалось. С этим образованием они оказывались на тех же самых предприятиях. И получалось, что учимся на одно, работаем не по той профессии, а зарплату основную получаем в третьем месте. Юрист по образованию днем работает на предприятии, а вечером подрабатывает, торгуя чем-нибудь.
— Не нужно было столько юристов или было не самое качественное образование, и люди не могли найти себе работу по профессии?
— Не нужно было разрушать систему планирования и экономических связей. Это точно. Расхожая была фраза, что рынок выправит, он все решит. Он как-то и выправил, в общем. Но в целом мы пришли к тому, что систему надо восстанавливать. Без системы подготовки кадров, которой, настаиваю, должны заниматься прежде всего предприятия, а не государство, конкурентоспособная промышленность невозможна.
Невозможно говорить, что компания может существовать устойчиво, если у тебя нет подготовки кадров и ты вообще этим вопросом не занимаешься. А размышления о том, что ты выйдешь на рынок, повесишь там объявления, к тебе придут прекрасно подготовленные кем-то для кого-то каким-то чудом люди, — это все фантастика.
— Вы как практик, который занимался промышленностью, когда это осознали?
— Очень ясно осознал одиннадцать лет назад, когда мы стали этим заниматься самостоятельно.
— Это совсем недавно…
— Время как один день пронеслось. Но все-таки одиннадцать лет назад мы стали создавать эту систему. А осознали мы, наверное… с 2005-го все началось. А особенно ярко, помните, 2007–2008 год, у всех было огромное количество денег, люди массово увольнялись с предприятий и шли работать в торговлю, в сферу услуг…