Весенние сны крейсера «Аврора»
Пришедший в Петроград, на Франко-русский и Адмиралтейский заводы, в декабре 1916 года на капитальный ремонт и модернизацию крейсер «Аврора» оказался в центре социально-политических катаклизмов. Долгие годы крейсер провел в заграничных рейдах, участвовал в Первой мировой войне и потому был изолирован от актуальных событий в России. По той же причине не проникала сюда и политическая пропаганда.
Командир корабля Михаил Никольский в рапорте от 7 июля 1916 года на имя начальника 2-й бригады крейсеров писал: «В то время, когда на других кораблях бригады имели место или массовые аресты по политическим делам, или аресты и обыски с результатами по постановлению жандармских властей, или массовые демонстративные заявления претензий, или недовольство пищей, — на «Авроре» не было ничего подобного, кроме безрезультатного обыска по указанию жандармских властей: ни одной демонстративной претензии, ни одного случая недовольства пищей».
Однако подспудная революционная агитация на судне все же велась — ею занимались члены подпольной парторганизации Франко-русского завода. Так, в докладе начальника Кронштадтского жандармского управления от 30 декабря 1915 года говорится о существовании на ряде кораблей, в том числе и на «Авроре», партийных коллективов, задача которых — подготовить матросов к серьезному выступлению всего флота после окончания войны. Да и на самом крейсере формировалась «революционная» группа вокруг матроса Федора Кассихина, вступившего в РСДРП в марте 1916 года. В упомянутом рапорте Никольский высказал опасение, что «команда, до сих пор не поддававшаяся преступной агитации, поддастся ей и, как это часто бывает, перейдет в другую крайность — благодаря своей сплоченности из самой надежной во время войны станет самой ненадежной. Почва для этого самая благоприятная — долгая стоянка в Петрограде у завода».
Это предположение командира, увы, оправдалось. Команда «Авроры» принимала непосредственное участие в ремонте, особенно матросы и унтер-офицеры механической части. Тесный контакт с рабочими, вовлеченными в активный политический процесс, способствовал инфильтрации радикальных идей на судно. Сопутствовали этому и закономерно нарастающие требования жесткой дисциплины, исходившие от Михаила Никольского и назначенного на корабль в январе 1917 года старшего лейтенанта Павла Ограновича.
Особенно сильно обострились у всех отношения с Ограновичем, сумевшим за полтора месяца своего старшего офицерства внушить команде крейсера искреннюю ненависть к себе. Об ужесточении режима и внутреннего распорядка на крейсере свидетельствует резолюция командира корабля от 15 января на одном из рапортов старшего офицера: «1) Установить тщательный осмотр всех запертых помещений... 2) Пулеметы убрать в погреба и там ежедневно проверять их исправность и докладывать артиллерийскому офицеру». Этой же резолюцией он ввел ограничения и по сходу команды на берег.
В столице было неспокойно. 23 февраля (8 марта), в международный день работниц, на улицы Петрограда вышли тысячи женщин. К ним в течение нескольких последующих дней присоединились рабочие многих заводов и фабрик, включая Франко-русский. Забастовка работниц переросла во всеобщую и в массовые беспорядки с участием вооруженных людей.