Американский писатель Шервуд Андерсон глазами Дмитрия Быкова

ДилетантКультура

Шервуд Андерсон

1.

«Однажды утром я потерял память и бежал из Элирии, бродил по полям, спал в канавах, набивал карманы кукурузой, которую грыз как зверь. Я боялся всего в человеческом образе. После нескольких дней блужданий я почувствовал, что ко мне вернулся рассудок и, измученный, но в то же время довольный своим окончательным поражением, притащился в больницу какого-то городка и заснул», — писал Шервуд Андерсон Мариэтте Финли. Всё было не совсем так. 27 ноября 1912 года Андерсон, владевший на тот момент небольшой фирмой, которая производила и продавала плохую (то есть быстро слезавшую) краску для крыш, диктовал в своей конторе деловое письмо. Потом он внезапно сказал секретарше: «У меня промокли и замёрзли ноги. Я слишком долго шёл по дну реки. Попробую ходить по суше». После чего надел шляпу и ушёл из конторы, чтобы больше никогда туда не возвращаться. Как вспоминал он сам в автобиографической «Сказке о сказочнике», он вполне владел собой и даже обладал способностью связно думать. Он думал: «О вы, маленькие плутишки-слова, вы мои братья. Это вы, помимо меня самого, перенесли меня через этот порог. Это вы осмелились дать мне руку. До конца дней своих я буду служить вам». После чего он пошёл прочь из города вдоль железнодорожной насыпи, и что было с ним потом — никто не знает. 1 декабря около пяти вечера после четырёхдневных блужданий он зашёл в аптеку Фреда Уорда на окраине Кливленда, аптекарь отправил его в больницу, там он пришёл в себя и вернулся в семью (но не в контору).

Есть версия, что никакого нервного срыва на почве переутомления — как решили в больнице и напечатали в кливлендской газете, — на самом деле не было. Надоело человеку торговать плохой краской, и он вышел из игры наиболее эффектным путём, закосил, так сказать, под психа. В автобиографии он так и пишет: им, мол, легче было меня понять в качестве маньяка, — ну так я изображу им маньяка.

Эти его четыре дня скитания по осенним полям в окрестностях Кливленда — подлинное зеркало Среднего Запада, который, по глубокому моему убеждению, и есть настоящая Америка. То есть настоящих Америк столько же, сколько штатов, но на Среднем Западе отчётливей выступают те черты характера, те страхи и мании, которые мы называем американскими. Сказал же наш герой: «Мне сейчас до жути, до сумасшествия тоскливо, и так же однажды вся Америка погрузится в тоску, граничащую с безумием». Она не то чтобы в неё погрузилась, но научилась с ней жить. Тот не знает Америки, кто не чувствует этой тоски. Она проступает ночами на шоссе или на огромных полях вдоль шоссе, она бывает в ночных забегаловках на дорогах, она есть в фильме Кауфмана «Думаю закончить всё это» — из неё целиком состоящем; она воет в многоквартирных домах на окраинах, в лесах Оклахомы, где исчезла и таинственно погибла семья Джемисон, на калифорнийских парковках, на которых выслеживал парочки так и не опознанный Зодиак, она живёт в том американском подсознании, которое позволяет Америке писать и снимать лучшие триллеры. Почему в Штатах так силён этот подспудный страх — не знаю: то литам до сих пор жива память о колонизации, о войнах с индейцами, то ли там ещё до индейцев случилось что-то дикое, — но места реально дикие. Особенную дикость придаёт им количество одиноких чудаков и фриков — иногда опасных, а иногда безопасных и даже милых, но в любом случае выпавших из американского стереотипа успешного и деловитого человека; чем навязчивей этот стереотип, тем больше выпавших. Шервуд Андерсон мог бы по-маяковски сказать им: я — ваш поэт.

Самый страшный город Америки — Чикаго, хотя там нет больше боен и почти нет мафии (по крайней мере, той, легендарной мафии). Эти режущие ветра, этот мой любимый музей аутсайдерского и интуитивного искусства (то есть живописи и скульптуры сумасшедших и полусумасшедших, что на Милуоки-авеню, 756, такой прекрасный и страшный), этот Генри Дарджер, о чьём 30 000-страничном романе «Царство небывалого» я тоже когда-нибудь напишу. В Чикаго бывает такое космическое одиночество, которого не бывает больше нигде в мире — ну не знаю, может, в джунглях Камбоджи. В Чикаго видно, что такое была Америка первых тридцати лет ХХ века, с её бешеной гонкой, бешеными деньгами, отчаянием, аутсайдерством, постоянной жаждой успеха и страхом срыва; с нервного срыва в Америке начинается всякое величие — когда ты долго-долго-долго делаешь не то, что тебе хочется, а то, что от тебя требуется, но в один прекрасный миг говоришь себе: хватит. Или я умру, или сделаю то, для чего я родился. И тогда всё тут же само падает тебе в руки.

2.

Шервуду Андерсону (1876–1941) в России повезло, поскольку у него были одно время социалистические симпатии, да и вообще он много говорил о кризисе американского общества, и его наряду с Драйзеромстали тут переводить и пропагандировать. В России во время «оттепели» вообще любили американцев, даже и не самых прогрессивных, а в семидесятые сближались со Штатами так, как сегодня и не снилось, — было даже ощущение нашей симметричности, близнецовости, выражавшееся особенно ярко Вознесенским: «Две страны, две ладони огромные, предназначенные для любви, обхватившие в ужасе голову чёрт-те что натворившей Земли». Апофеозом этого взаимного интереса была стыковка «Союз — Аполлон», увековеченная соответствующими сигаретами. Книга Андерсона 1959 года была во многих интеллигентских домах. Конечно, такого количества почитателей, как у Хэма, у него в России не было, поскольку фриков всегда мало; Хэм был мачо, а этот тип мужчин здесь всегда может рассчитывать на славу. Не было у Андерсона фолкнеровских масштабов, его страстного многословия, его инцестов, родовых проклятий и сельской брутальности, и потому нравился Андерсон той тонкой прослойке истинных любителей, чьё безумие тихо, скромно, скрытно; оно проявляется не в громких истериках или драках, а в таких вот внезапных нервных срывах, когда долго себя насилуешь, а потом на всё плюёшь и уходишь со словами «Попробую ходить по суше». Ведь все герои Андерсона — именно тихие аутсайдеры, выключившиеся из гонки, отказавшиеся притворяться.

Обложка издания
2019 года

Андерсон написал не так много, по крайней мере, внимания заслуживают у него два сборника рассказов — «Уайнсбург, Огайо» (1916) и «Триумф яйца» (1923), а также автобиография, посмертно изданная в 1942 году (считается, что, будь она завершена, это было бы самое совершенное его сочинение). Романы — это уж совсем на любителя. Их было, кстати, порядочно: «Сын Уинди Макферсона», «В ногу», «Белый бедняк», «Тёмный смех», «Множество браков», «По ту сторону желания», «Кит Брэндон». В 1929 году его настиг очередной творческий кризис, совпавший с началом Великой депрессии — и с тем, что время Андерсона кончилось, и как-то он это почувствовал. «Чудакам здесь не место», перефразируя современного автора. Америка стала другой — может быть, Америкой Стейнбека; по крайней мере, модернистским рассказам в ней уже было негде разместиться и не для кого сочиняться, тонкие материи кончились, пошла довольно грубая жизнь. Вообще он был человек зыбкий, крайне неуверенный в себе, что и позволяло ему резонировать именно с такими героями.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

«Добрый» диктатор «Добрый» диктатор

Хрущёв искренне пытался улучшить жизнь народа. Но получилось... как всегда?

Дилетант
«YouTube игрового мира»: как устроена игровая платформа для создания виртуальных миров Roblox с оценкой $4 млрд «YouTube игрового мира»: как устроена игровая платформа для создания виртуальных миров Roblox с оценкой $4 млрд

Игра-«песочница» вышла на Нью-Йоркскую биржу

VC.RU
Неудачник против везунчика Неудачник против везунчика

«Имя, сестра, имя!» — крылатая фраза из фильма «Д’Артаньян и три мушкетёра»

Дилетант
Звезда футбольного рок-н-ролла. Почему мы так любили Диего Марадону Звезда футбольного рок-н-ролла. Почему мы так любили Диего Марадону

Диего Марадона — чемпион мира, один из лучших футболистов в истории и бунтарь

Esquire
Язычники против рыцарей-монахов Язычники против рыцарей-монахов

Литовское княжество стало для Тевтонского ордена непреодолимым препятствием

Дилетант
Гибель сына и внука, шесть неудачных браков: печальная судьба Натальи Кустинской Гибель сына и внука, шесть неудачных браков: печальная судьба Натальи Кустинской

Трагическая история советской актрисы Натальи Кустинской

Cosmopolitan
Иго: тирания или эффективный менеджмент? Иго: тирания или эффективный менеджмент?

Некоторые исследователи считали иго, несмотря на ужасы, прогрессивным явлением

Дилетант
Феномен английского детектива — в книге Люси Уорсли «Чисто британское убийство». Публикуем ее фрагмент Феномен английского детектива — в книге Люси Уорсли «Чисто британское убийство». Публикуем ее фрагмент

Введение к книге Люси Уорсли "Чисто британское убийство"

Esquire
Месть внука Месть внука

Сын казнённого царевича Алексея едва не пустил прахом все начинания деда

Дилетант
7 загадочных артефактов, созданных человечеством 7 загадочных артефактов, созданных человечеством

Как были созданы эти предметы? Кем? И главное — зачем?

Maxim
Наполеон: в императоры из республиканца Наполеон: в императоры из республиканца

Диктатура Наполеона слишком изменила и страну, и народ

Дилетант
Викиномика Викиномика

Как массовое сотрудничество изменяет все

kiozk originals
Святой Франциск: аскет, создавший богатейший орден Святой Франциск: аскет, создавший богатейший орден

Кем был Франциск Ассизский, католический святой?

Дилетант
Что это, доктор? Что это, доктор?

Как ищут новые органы в теле человека — и что находят вместо них

N+1
Екатерина I — первая императрица Екатерина I — первая императрица

Пётр I не оставил распоряжений о своём преемнике во власти

Дилетант
24 часа с Тимуром Родригезом 24 часа с Тимуром Родригезом

В конце года каждый день у Тимура расписан по минутам

Cosmopolitan
Маршал Воробьёв, инженер Победы Маршал Воробьёв, инженер Победы

Маршал Михаил Петрович Воробьёв сделал очень многое для обороны Москвы

Дилетант
Это табу! Это табу!

7 принципов, которыми нельзя жертвовать ради мужчины

Лиза
Литовцы или литвины? Литовцы или литвины?

Кто в большей степени имеет право считаться наследниками Великого княжества?

Дилетант
Отрывок из книги Андерса Хансена «На цифровой игле» Отрывок из книги Андерса Хансена «На цифровой игле»

Почему правило «выживает сильнейший» в большинстве случаев не работает?

СНОБ
«У Ленина лицо умное, но не интеллигентное» «У Ленина лицо умное, но не интеллигентное»

Владимир Медем — легенда еврейского рабочего движения

Дилетант
Клиенты-целовашки и волшебный пендель. Кому и как правильно задавать вопросы, чтобы стать лучше Клиенты-целовашки и волшебный пендель. Кому и как правильно задавать вопросы, чтобы стать лучше

Отрывок из книги «Энергия клиента. Как окупается человеческий подход в бизнесе»

Inc.
Бастилия Бастилия

Знаменитая тюрьма Франции не сохранилась, но стала первым памятником истории

Дилетант
От «Сверхъестественного» до «Тьмы»: 7 мистических сериалов От «Сверхъестественного» до «Тьмы»: 7 мистических сериалов

Семь лучших телешоу, которые позволят ненадолго уйти от реальности

РБК
То, чего не может быть То, чего не может быть

У любого униформологического парадокса есть своё историческое объяснение

Дилетант
10 композиторов советского кино: от лучшего к самому лучшему 10 композиторов советского кино: от лучшего к самому лучшему

Как прекрасно звучала музыка в советских фильмах

Maxim
Противная рыжая немка Противная рыжая немка

Принцесса, которой пришлось выйти замуж за самого уродливого человека её времени

Дилетант
Напустил туман Напустил туман

Георгианский особняк в Лондоне и традиционный английский интерьер

AD
Быт военного времени Быт военного времени

Первая часть ответов на вопросы о повседневной жизни в условиях военного времени

Дилетант
«Королева TikTok»: чем знаменита и на чём зарабатывает 16-летняя Чарли Д'Амелио, первой набравшая 100 млн подписчиков «Королева TikTok»: чем знаменита и на чём зарабатывает 16-летняя Чарли Д'Амелио, первой набравшая 100 млн подписчиков

Годовой заработок тиктокерши Чарли Д'Амелио оценивают в $4 млн

VC.RU
Открыть в приложении