Не в смысле «шляпа»
При взгляде на глобус эта идея кажется совершенно очевидной. Всего 80 километров Панамского перешейка мешают быстро попадать из Атлантического океана в Тихий. Что может быть логичнее, чем прорыть канал? Так начиналась одна из самых знаменитых финансовых афер в истории человечества.
Ноев ковчег, как известно, был построен дилетантами в вопросах судостроения. Профессионалы, в свою очередь, построили «Титаник». Фердинанда де Лессепса часто называли инженером, для чего нет никаких оснований, — ни диплома, ни собственноручно выполненных чертежей. Впрочем, это вообще был век энергичных и удачливых дилетантов (о чём нашему журналу особенно приятно напомнить): пустыню Калахари в Южной Африке первым из европейцев пересёк (открыв попутно для «цивилизованного мира» племена бушменов — драгоценнейший подарок историкам и антропологам) врач Давид Ливингстон; руины Трои нашёл и раскопал предприниматель Генрих Шлиман (сделал он это, правда, столь варварски, что профессиональные археологи по сей день вздыхают из-за невозможности закопать самого Шлимана в его раскопах в назидание потомкам); а законы, объясняющие механизм наследования, сформулировал католический монах Грегор Мендель вскоре после того, как дважды провалил экзамен на звание преподавателя биологии.
Намоленное место
Впрочем, справедливости ради заметим, что Лессепс не претендовал ни на идею своего первого инженерного сооружения, ни на авторство проекта. План соединить Средиземное и Красное моря судоходным каналом впервые был реализован ещё во II тысячелетии до нашей эры при фараонах настолько древних, что даже непонятно, каких именно. С тех пор к нему неоднократно возвращались, так как ранее прорытое периодически приходило в упадок. Отметились в этом вопросе такие компетентные товарищи, как персидский царь Дарий I (около 500 года до нашей эры), греческий правитель Египта Птолемей II Филадельф (III век до нашей эры), римский император Траян (II век нашей эры) — все как один, не скроем, дилетанты в вопросах каналостроения.
Лессепс же взял на себя две важнейшие функции, и применительно к обеим он был вполне профессионален. Богач от рождения, юрист по образованию, дипломат по профессии, он взялся убедить правителя вассального Османской империи Египта отдать ему концессию на строительство сооружения, организовал соответствующую компанию и подобрал подходящих исполнителей; в их числе Луи Линана де Бельфона, имевшего десятилетний опыт работы инженером оросительных систем в Египте.
Финансовая сторона вопроса, выглядевшая в смете достаточно радужно (200 миллионов франков инвестиций, зато какие потом прибыли!), при столкновении с реальностью несколько потускнела. Не то чтобы Лессепс не знал про коррупцию на османском Востоке, но, судя по всему, недооценил её масштабы. В результате (первоначально было выпущено 400 тысяч паевых облигаций по 500 франков каждая) пришлось добирать новыми эмиссиями, финальная стоимость превышала проектную почти в три раза. Строительство планировалось закончить за шесть лет, а в реальности понадобилось пятнадцать. Впрочем, победителей не судят. То есть иногда судят, но позже и не за победы.
Де Бельфону мы обязаны сохранностью пирамид в их нынешнем составе. Дело в том, что правитель Египта Мухаммед Али-паша, большой поборник прогресса и экономии, предложил разобрать часть пирамид Гизы к шайтановой матери, а камень пустить на строительство. Инженер рассчитал (не факт, что правильно экономически, но несомненно — с точки зрения сохранения культурного наследия), что просто добывать новый камень будет дешевле.