Что знали о будущем и чего ждали от него в Средневековье
Ординарный профессор НИУ ВШЭ, научный руководитель проекта «Страдариум» Олег Воскобойников продолжает размышления о параллелях между Средними веками и сегодняшним днем. На сцене кометы, предзнаменования и шедевр романской живописи
В апреле 837 года комета, известная теперь под именем Галлея, подошла довольно близко к Земле. Ее раздвоенный хвост растянулся на 80 градусов небосклона. Здравомыслящие люди задавались резонным вопросом: что бы это значило? Одним из здравомыслящих оказался пожилой царедворец на покое, Эйнхард, некогда приближенный и биограф императора Карла Великого.
Вот что он решился написать по поводу увиденного своему сверстнику и хорошему знакомому — сыну Карла, императору Людовику I Благочестивому: «Почти все древние сходятся на том, что появление звезды в новом и необычном месте сулит несчастным смертным скорее беды и невзгоды, чем радости и удачу. Лишь Евангелие свидетельствует о спасительном явлении новой звезды: халдейские мудрецы, говорят, ее увидели и, поняв по ее яркому блеску, что родился вечный царь, понесли подобающие его величию дары. Однако о той звезде, что явилась недавно, все видевшие ее уверяют, что облик ее не весел и ужасен и что свет ее сулит беду. Думаю, она предрекает приход заслуженных нами несчастий. Какая, собственно, разница, кто возвещает роду человеческому о гневе — человек, ангел или звезда?»
Средневековый человек знал о траве под ногами и о звездах на небе в целом меньше нашего. Но это не значит, что он был невнимательным или нелюбопытным. Мы также будем правы, если скажем, что о времени тоже знаем больше его: у Эйнхарда не было ни наручных, ни настенных часов, время он измерял молитвой и билами (еще не колоколом) в соседней церкви. Даже по поводу времени празднования главных церковных праздников спорили разные национальные традиции — итоги этих споров мы и сейчас пожинаем. Но важно то, что о Времени в целом средневековый человек, во всяком случае способный мыслить, думал не меньше, а больше нашего. Волнует ли нас цвет Луны на небосклоне? Ее близость к кромке леса? Или какое-то слишком уж быстрое восхождение Марса? Да и мыслим ли мы о них вообще как о живых существах, таких же тварях Господних, как мы сами, но сильнее наc и — упаси Бог — способных влиять на наши судьбы или свидетельствовать о решениях Промысла?
О том, что сулит нам завтрашний день, мы спросим пару экономистов, пресс-службу президента, Центробанк. Или просто поисковик, который предложит свои дзен-варианты. У средневекового человека, думающего о завтрашнем дне, был свой «дзен». Он состоял из Священного Писания и бесчисленных комментариев к нему. Большие умники знали языческую классику, но та мало что давала для надежды на будущее: античный человек думал о конце времен намного меньше, чем христианин. Внимательно читая оба Завета, европеец крепко верил в то, что мир сотворен из ничего — и в ничто вернется. Когда это не предмет досужего любопытства, а твоя вера, ты, хочешь не хочешь, встраиваешь свою жизнь и происходящее вокруг в тот короткий промежуток вечности, который называется жизнью, веком, историей.
Эйнхард был глубоко верующим и одновременно глубоко разумным, дипломатичным, практичным человеком. Людовику (которого наверняка недолюбливал) писал редко. Но не мог не предупредить: «Вот если бы беда, которую, по рассказам, принес нашему королевству норманнский флот, оказалась тем самым искупительным бедствием, о котором возвестила ужасающая звезда! Но боюсь, что столь страшное предзнаменование чревато худшим возмездием, даже если вполне тяжкие и горькие муки перенесли все те, кто оказался жертвой бури, пришедшей из океана».