Слово, которое гуляет не само по себе
Кирилл Кто: языки улицы
Тексты и рисунки уличного художника из Зеленограда Кирилла Кто (род. 1984) узнаются мгновенно, и дело не в характерном почерке, а в самом характере визуальной поэзии, где игривая кириллица шрифта рифмуется с понятной лишь знающему русский язык игрой слов. При этом творческая эволюция Кирилла Кто в известном смысле отражает путь всего российского стрит-арта: от романтики улицы — к фестивально-галерейному лоску, от командной партизанщины — к уединению в мастерской, от случайных прохожих в качестве главных зрителей — к тысячам подписчиков в соцсетях.
«Чем хуже, тем хуже», «День за днем / Дно за дном», «Провал обречен на протест» — можно подумать, что это Вагрич Бахчанян воскрес и продолжает комментировать текущие события. Впрочем, «Все больше людей думают, что они думают». Наверное, вырванные из контекста фразы Кирилла Кто воспринимаются как поэзия, идущая в русле дадаистско-обэриутской традиции, и это отчасти верно, как верны будут мысли о Бахчаняне или московском концептуализме. Но эту закрепленную на стене, холсте или бумаге поэзию недостаточно слышать — ее непременно нужно видеть воочию. Видеть шрифт, почувствовать его ритм, его озорной и одновременно невротический («Не во-вторых, а во-первых: постоянно на нервах») характер. Видеть буквы, однотонные или цветные, как будто бы живые, так что они невольно напоминают о логотипе журнала «Веселые картинки», придуманном концептуалистом Виктором Пивоваровым. Видеть фон, мозаикой цветовых пятен порой отсылающий к Никола де Сталю. Видеть совершенно непереводимую с русского на какой-либо другой язык игру слов, когда путем визуальной корректуры обыватели превращаются в «Убивателей», а обыденность — в «Обыдленность». Видеть здесь и сейчас, ведь слово приобретает взрывную силу, только когда вписано в контекст места и времени.
Уличному искусству учатся на улице и у улицы — в биографиях Кирилла Кто (в миру — Кирилл Лебедев) обычно пишут, что никакого специального художественного образования у него нет, да и сам художник бравирует тем, что не то что институтского диплома, но даже школьного аттестата предъявить не может, хотя родился и вырос в «советской Силиконовой долине», городе ученых и инженеров Зеленограде. И все же одну школу, художественную, он закончил — вряд ли кто-то способен догадаться, что фломастерный рисунок с текстовой композицией «Сложно извинить, еще сложнее изменить» (2022) сделан рукой не просто натренировавшейся в теггинге, но знающей, как работать в гипсовом классе и на пленэре, однако компоновка и цвет здесь не дикорастущего, а культурного рода. Особенно цвет — порой изнанка какого-нибудь афишного стенда с фирменной «пуговицей» выглядит совершенно неуместной «данью почтения Василию Кандинскому» посреди типичного городского не-места, а со стены, на которую не без помощи художника отбросили огромные голубые тени банальная оградка газона с вентиляционной тумбой («Рисование того, что за спиной», 2012), нам подмигивает «всего лишь глаз» Клода Моне. В художественную школу его привела мама, обычный зеленоградский инженер-электронщик с необычной любовью к современному искусству: ее роман начался с регулярных поездок в Москву на выставки (самое раннее из выставочных впечатлений Кирилла Кто — Жан Тенгели в ЦДХ, увиденный будущим художником в пятилетнем возрасте) и вылился в собственные опыты в мозаике и витраже (в галерее Triangle на «Винзаводе» прошли уже две совместные выставки сына и матери, знаменитого стрит-артиста Кирилла Кто и начинающего дизайнера Татьяны Будяк). От учителей в художке будущая знаменитость узнала, что нужно ездить в Москву и смотреть, что выставляют настоящие художники на Крымской набережной, от одноклассника — что граффити значит гораздо больше, чем писать на стенах, что это целый мир хип-хоп-культуры, но как попасть в этот мир — неизвестно. Выставлявшееся на Крымской набережной не могло произвести впечатления на тинейджера, впечатление произвела выставка московских концептуалистов по соседству, в ЦДХ — вещи Андрея Монастырского, Натальи Абалаковой и Анатолия Жигалова, Юрия Альберта: текстовая картина последнего «В моей работе наступил кризис. Я смущен, растерян и не знаю, что теперь делать» (1983), где не было ничего, кроме этого иронично-чистосердечного признания, показалась откровением. Первыми опытами граффити-самодеятельности стали цитаты из Маркеса, Борхеса, Макса Фриша и Виктора Цоя, написанные маркером на стенах в зеленоградских подъездах, которые в 1990-х не запирались. Первыми проводниками в мир хип-хопа стали культовые радиостанции, культовое кино вроде «Столкновения» Дэвида Уинтерса или «Ненависти» Матье Кассовица, культовые журналы вроде «Птюча» и «Посмотри» и, главное, ролики — субкультурные поля роллеров, скейтеров и райтеров накладывались друг на друга.
Ролики вели к граффити, граффити — в Москву: тегать, общаться, участвовать в фестивалях «Nescafe: чистая энергия», на которых перезнакомились все пионеры уличной сцены. Под конец 1990-х Кирилл Кто уже и сам выступал в роли организатора первых зеленоградских фестивалей граффити. Вернее, Кто тогда еще не было: поначалу он часто менял никнеймы, но со временем надобность в них отпала — теги уступали место другим формам стрит-арта, стиль сделался настолько узнаваемым, что работы уже не нуждались в подписи, философское имя Кто, отсылающее к самым разным языковым пластам, от «Одиссеи» до нецензурных присказок, превратилось в псевдоним. Что же касается организаторских способностей, то они привели на «Винзавод»: Кирилл Кто станет одним из идеологов и кураторов фестиваля «Граффити. Винзавод», с которого в 2006 году начнется история первого галерейного кластера Москвы, его работа «Никто и звать никак» (2010) откроет титульный стрит-арт-проект центра «Стена», он будет выставляться в винзаводских галереях (Paperworks, XL, Triangle) и сотрудничать с аукционом Vladey. Его институциональная деятельность не ограничивалась кураторством фестивалей: войдя в состав легендарной команды «Зачем», он участвовал в ее просветительских начинаниях, журнале «Go Vegas» (2003) и фильме «Гоп-стоп» (2004). Просветительство шло рука об руку с самообразованием — он много читал об анархизме, ситуационизме