Молдова – бессарабский приют Пушкина
Дороги Пушкина – какими они были? И какими путями привела, в частности, русского гения судьба в знойные степи Молдавии, в небольшой в то время город Кишинёв? Как жилось поэту там, и остались ли после всех сложных реалий XX и XXI веков, революций и войн, современных политических бурь какие-либо свидетельства его пребывания на молдавской земле?
Да, оказывается, они не только остались, но и бережно сохраняются – в частности, домик, где жил классик – ныне здесь находится музей. Сменяют друг друга исторические события, завоевывают умы и сердца людей новые веяния, однако независимо от них, на века, безусловно, остается главное – культура, гуманизм, человечность, красота. Остальное, сиюминутное, – уходит в прошлое, постепенно исчезает. Как справедливо замечено министром образования, культуры и исследований доктором философских наук Корнелиу Поповичем, сохранение пушкинских реликвий свидетельствует о вековых цивилизационных и культурных связях Молдовы и России.
О пребывании поэта на бессарабской земле рассказывает музеограф кишинёвского комплекса «Дом-музей Пушкина» Марина Подлесная.
В центре молдавской столицы, в старейшем общественном парке установлен памятник поэту: на колонне – копия верхней части первого московского монумента. Если бы его открытие (как было объявлено в газетах и как организовывалось) – с цветочными арками, приглашением потомков, с торжественными шествиями под звуки оркестра – состоялось в юбилейном 1884 году, он мог бы стать не просто вторым памятником Пушкину, но невероятно резонансным явлением дани памяти опальному гению на окраине огромной империи. Но – уступил первенство столичному петербургскому монументу работы того же скульптора А. М. Опекушина. На кишинёвском пьедестале бюста выбиты строки из послания поэта «К Овидию»:
«Здесь, лирой северной
пустыни оглашая,
Скитался я…»
Уже давно этот край не «пустынен» и для самого Александра Сергеевича. Ибо здесь живут его многочисленные друзья, почитатели его творчества – и, прежде всего, конечно, читатели. А следы поэта, весьма бережно хранимые – маршруты по пушкинским местам, ставшим туристическими объектами. В 1864 году пребывание друга в наших краях описал П. А. Вяземский в стихотворении «Проездом через Кишинёв»:
За поэтическую удаль
Певцу показано на Прут;
Не знал он, навсегда ль, покуда ль,
Но знал, что в Кишинёв запрут.
Здесь, как Овидий, наш изгнанник
Заброшен был в глухую даль…
Но року непослушный данник
Не хныкал он в свою печаль.
Выходец из небогатой дворянской семьи, Александр начал слагать стихи и сочинять пьески (преимущественно – на французском языке) еще в детстве, подражая отцу и дяделитератору Василию Львовичу, о котором в лицейском 1815 году говорил, что тот его «с музами сосватал». Многочисленные дядюшкины друзья стали друзьями самого вундеркинда, вызывавшего их радостное любопытство. Главное влияние на «смуглого отрока», как его называла Анна Ахматова, оказала любовь к чтению, которая была характерна и для многих предков Пушкина. Влияние французской литературы XVIII века, более всего – энциклопедистов, предопределило литературное мышление юного дарования, ставшего певцом свободы и любви, что подкрепило обучение в особенном Царскосельском лицее.
В 1820 году свободомыслие поэта не просто было замечено, но и серьезно оценено русским императором Александром I, который раздраженно утверждал: «Пушкина надобно сослать в Сибирь: он наводнил Россию возмутительными стихами; вся молодежь наизусть их читает». Но, благодаря хлопотам товарищей, непокорный поэт попадает не в суровые климатические условия для наказания, а на благодатный Юг для перевоспитания. Прославленный автор «Руслана и Людмилы» даже не успел увидеть свою первую поэму вышедшей из печати. Друг семьи Н. И. Тургенев сообщает друзьям в Константинополе, что Пушкин «едет к Инзову. Государь велел написать всю его историю, но он будет считаться при Каподистрии». Иоаннис (Иван) Каподистрия, – этнический грек, занимал в то время пост министра иностранных дел Российской империи.
Из Петербурга, где Пушкин числился по окончании Лицея в Коллегии иностранных дел, молодой человек приехал в Екатеринослав к будущему шефу и доставил депешу о назначении генерала от инфантерии, главного попечителя и Председателя Попечительного комитета об иностранных поселенцах южного края России Ивана Никитича Инзова на должность наместника Бессарабии. Но, кроме того, поэт привез трогательное рекомендательное письмо от Каподистрии о себе, в котором на волю благодетеля отдавалось, сделать ли Пушкина «прекрасным слугой государства или, по крайней мере, писателем первой величины». Иван Никитич сразу определил, что чиновников в России много, а надежда всей российской словесности – в его руках.
Инзов не хотел ехать в Бессарабию и по прибытии документы подписывал как временно исполняющий обязанности, рассчитывая, что пребывание его на посту будет недолгим. Да и Пушкин все долгие три года жизни в Бессарабии под его руководством шлет письма друзьям с уведомлениями, что скоро оставит эти «пустынные», как он их обычно именует, края. Поэт должен был сопровождать начальника в переезде, но, с его одобрения, больной, отправляется с Раевскими на Кавказские минеральные воды для лечения. В результате в Кишинёв он попадает уже после Кавказа, Крыма, знакомства с колоритными краями и теплым морем, что, конечно, нашло отражение в его творчестве молдавского периода. Однако он опять нездоров: «лихорадка меня мучила», – посетовал позже Александр Сергеевич. Впечатление недуга было подчеркнуто и встречей с новым местопребыванием ссыльного.