«Немая», зовущая на баррикады
Как оперный пафос стал протестным
Опера — воплощение того, что обычно в просторечии понимается под словом «пафос». Выспренние чувства, большие жесты, важность, преувеличенность и неестественность. При этом на самом деле в истории оперного жанра есть немало произведений, которые обращались к самым широким массам очень непосредственно — с патетикой не жреца, а митингового оратора. Тут вспоминаются в первую очередь оперы Джузеппе Верди, и их что прогрессивная итальянская публика 1850‑х, что реакционная цензура действительно воспринимали как «коллективного организатора» национально-освободительного движения. Сергей Ходнев рассказывает о чуть более ранней опере, из пафоса которой сделала себе знамя одна полновесная европейская революция.
С революцией, как обычно считается, получилось вот как. 25 августа 1830 года в Брюсселе проходили торжества в честь короля Вильгельма I, который вот уже 15 лет правил объединенным Королевством Нидерландов. В это королевство входили тогда две нынешних европейских страны, которые давным-давно уже были разъединены ходом истории: протестантские Северные Нидерланды, Голландия, бывшая республика Соединенных провинций,— и католические Южные Нидерланды, теперешняя Бельгия. Последней это объединение, возникшее в 1815‑м по итогам Венского конгресса, совершенно не нравилось, и она воспринимала Голландию как страшного угнетателя и почти что чужеземного захватчика. Протест зрел, зрел и в конце концов прорвался.
На сцене брюссельского театра La Monnaie давали в тот вечер оперу Даниэля Обера «Немая из Портичи», которая повествовала о восстании рыбака Мазаньелло против испанского владычества в Неаполе (1647). Выдуманная история несчастной Фенеллы, немой от рождения сестры бунтаря Мазаньелло, которую соблазнил сын испанского вице-короля Неаполя, буквально зажгла массы. Заслышав дуэт со словами «Amour sacre de la patrie» (прямая цитата из запрещенной «Марсельезы»!), публика вскипела, высыпала на площадь перед театром, где собрались недружелюбно настроенные по отношению к королю-голландцу зеваки, воодушевила их — и все вместе пошли громить правительственные учреждения и правительственные средства массовой информации. Так, с подачи оперы, началось большое восстание, в результате которого появилось до сих пор благополучно существующее независимое Королевство Бельгия.
История, безусловно, красивая, и не зря много лет спустя Вагнер с некоторой завистью писал о «Немой из Портичи», что редко когда, мол, художественное произведение оказывалось так тесно связано с событиями мировой истории. Но при ближайшем рассмотрении все оказывается не так гладко. Восстание в Брюсселе готовилось загодя, и бунтари были так уверены в исходе, что расклеивали по городу издевательские афиши, пародирующие правительственные объявления о порядке официальных торжеств: «23 августа — фейерверк. 24 августа — иллюминация. 25 августа — революция». Представление оперы Обера послужило условным сигналом — но такого, чтобы народные массы совершенно