Город без плана
Новосибирск: конторы, фавелы и оперный театр
Новосибирск — город, который способен вызвать у урбаниста чувство профессиональной неполноценности. Это столица Сибири, это третий по величине русский город, полтора миллиона жителей, город сильный, процветающий даже в смысле экономики, город образованный — словом, верхний уровень современной русской цивилизации. Но это все как-то не прилагается к тому, что он представляет собой в физическом плане. Огромный, тянется на десятки километров, а потом на другой стороне Оби еще столько же, и все эти километры — ускользающая от определений бесконечная невнятность.
Этот текст — часть проекта «Портреты русской цивилизации», в котором Григорий Ревзин рассказывает, как возникли главные города России, как они развивались, как выглядят сейчас и почему так вышло.
Тут очень широкие улицы, большую часть года заполненные мокрой снежной жижей, а дома на них поставлены как-то редко, по отдельности, и все время кажется, что это еще не город, что город скоро начнется, а здесь пока еще не стоит вылезать из машины. И вот едешь по Красному проспекту, самому длинному прямому проспекту России (7 км), уже и памятник Ленину проехал, и мэрию, и Никольскую часовню, и областное правительство, и вот уже большой кафедральный собор Александра Невского, и, наконец, Обь — и тут оказывается, что город-то был там. Что этот бесконечный проспект через пустыри — это и был город, а что такое «еще не город» — это как раз здесь.
Города с великими реками — а Обь шириной метров 500–700 — стремятся выйти к ним как-то поавантажнее, тем более если никаких других выигрышных особенностей рельефа кругом не наблюдается. Но хотя территория Новосибирска — это бесконечное более или менее болото под низким свинцовым небом, всей своей тканью город показывает, что он создан не для пустого любования бессмысленным протеканием реки. Берег Оби в градостроительной документации получил название «депрессивные пространства». «Конфигурация железной дороги и особенности ландшафта способствовали изоляции отдельных районов города. Железная дорога отрезала центр города от реки Обь, на приречных территориях стихийно размещались промышленность и неблагоустроенная жилая застройка, таким образом, эти территории надолго оказались выключенными из активной городской жизни. Связь с берегом реки не восстановлена и поныне». Это характеристика из статьи О.Д. Лосевской «История появления депрессивных пространств в центральной части г. Новосибирска», очень мягкая и академическая. На самом деле район какой-нибудь Сухарной улицы — это потрясающий городской пейзаж. В каком-то смысле если вы хотите увидеть что-то действительно уникальное в Новосибирске, то вам сюда. Это десятки километров каких-то немыслимых хибар, гнилого дерева и ржавого металла, населенных мигрантами из Центральной Азии вперемежку с неблагополучным местным населением,— то, что так может быть в столичном, богатом, современном городе, производит большое впечатление. В Рио-де-Жанейро или Буэнос-Айресе возят в районы фавел — так вот тут есть свои, хотя менее живописные в силу суровости климата.
Посещение прибрежных фавел заставляет как-то смириться с тем, что — бог с ней, с Обью — надо иначе взглянуть на Красный проспект, там все же великий город, цивилизация, архитектура, это и есть центр. Но он все равно не лишен странностей. В принципе у Новосибирска нет центра, то, что есть, в градостроительной терминологии называется «линейный центр» — то есть собственно этот бесконечный Красный проспект и есть центр. Это деревенская типология (где есть одна главная улица), в миллионниках она редко встречается. Но на какой-то части Красного проспекта — скажем, от Дома офицеров до собора Александра Невского — центральность несколько сгущается. Тут сравнительно представительные здания, магазины, иногда рестораны, кафе, учебные заведения — но ширина проспекта и пустые места между зданиями создают ощущение какого-то недостатка концентрации. В градостроительстве есть понятие «паттерн застройки», это логика геометрии освоения пространства, так вот Красный проспект в роли центра — это все равно как если бы центром Москвы была Профсоюзная улица, а центром Петербурга — Московский проспект на пути в Пулково.
Дом офицеров — это изначально Дом инвалидов (проект 1915 года, архитектор Андрей Крячков, который построил, кажется, все значимые здания Новосибирска числом более 100) — здание, потом трижды перестроенное: в 1920-х, в сталинское и в хрущевское время. Собор в неовизантийском стиле построили в 1899-м, архитектор недоизвестен, за образец взяты работы Василия Косякова (собор в Кронштадте), но кто доводил проект — то ли Николай Соловьев, то ли архитектор железной дороги некто К. Лыгин,— остается спорным. То есть крайние точки — дореволюционные здания, и отсюда может показаться, что на этом отрезке проспект сложился в дореволюционное время. Но это нет так, дореволюционной застройки почти нет. Самое примечательное здесь — это здания 1920–1930-х годов, конструктивистские и сталинские. Новосибирским архитектурным авангардом — от «Центральной гостиницы» Даниила Фридмана (1928) до «Стоквартирного дома» Андрея Крячкова (1937), получившего за эту работу Grand Prix на Экспо в Париже,— принято гордиться, он многократно описан и справедливо воспет. На мой взгляд, однако, у него есть две проблемы.