Битва брони и снаряда
22 июля 1861 года в списки Балтийского флота было зачислено невиданное для России судно «Опыт». Так Российская империя подала свою заявку на участие в первой в мире гонке вооружений.
Грозные машины войны
Начавшаяся в XIX веке «металлургическая революция», давшая возможность производить разные виды металлов в больших объемах, полностью изменила подход к кораблестроению. В течение нескольких веков полноправными владыками морей были деревянные линейные корабли. По тем временам эти парусники считались настоящими гигантами: от 500 до 5000 тонн водоизмещения, длиной до 60 метров, они несли на своих трех-четырех палубах от 60 до 130 артиллерийских орудий, стволы которых торчали наружу через многочисленные пушечные порты, проделанные в бортах. Но уже с 1830-х боевые корабли стали все больше оснащать паровыми машинами – сначала маломощными, но быстро совершенствовавшимися. На смену громоздким гребным колесам, устанавливавшимся по обоим бортам, быстро пришли куда более компактные и удобные гребные винты. Вскоре настало время и для следующего шага – прикрыть деревянный борт металлической броней, призванной встать на пути неприятельского снаряда.
Одним из тех, кто первым предложил идею брони, стал французский артиллерист Анри-Жозеф Пексан – тот самый, который в 1822 году придумал первое орудие, стрелявшее бомбами по настильной траектории. К слову, именно пушка Пексана, повсеместно принятая для вооружения флотов, со временем подписала смертный приговор прежним линейным кораблям. Деревянные линкоры уже никак не могли противостоять разрушительному воздействию бомб, взрывались и выгорали дотла, что и показала печальная судьба турецкой эскадры, полностью уничтоженной русским адмиралом Нахимовым в Синопе в 1853 году.
Однако концепция брони какое-то время не могла получить практического воплощения: сначала не получалось изготовить броневые плиты нужной прочности. В этом убедились в 1851 году англичане, установившие на судне «Самум» двухслойную броню из 6,4-мм железных листов. В ходе последовавших затем испытаний выяснилось, что ядра, пробивая железный лист, порождают рой осколков с зазубренными краями весом до килограмма. «Лучше получить аккуратное пулевое ранение, чем рваные и часто неизлечимые раны, которые причиняют осколки, вырванные из железных бортов», – с разочарованием отметил тогда британский морской артиллерист Говард Дуглас.
Первыми с задачей постройки практичного броненосного корабля справились французы. В 1854-м на французских верфях заложили пять самоходных батарей, проект которых создал инженер Станислас Шарль Анри Лоран Дюпюи де Лом. Каждая из них несла по 16 гладкоствольных пушек и была защищена по всему борту 110-миллиметровой железной броней. К тому времени Франция вступила в антироссийскую коалицию в Крымской войне. По приказу Наполеона III броненосные батареи «Лавэ», «Тоннант» и «Девастасьон» отправились в Черное море. Эти три крайне тихоходные «черепахи», оснащенные маломощными паровыми машинами, вызвали насмешки союзников-англичан, сравнивавших французские «утюги» со своими красивыми парусно-винтовыми линкорами и фрегатами. Но вскоре все насмешки смолкли.
18 октября 1855 года «Лавэ», «Тоннант» и «Девастасьон» в ходе напряженной дуэли разгромили русскую крепость Кинбурн. Ответный огонь русской артиллерии не нанес никакого вреда плавучим батареям французов, находившимся на расстоянии всего четырех кабельтовых: выпущенные из пушек ядра не могли пробить железной брони. Осознав безвыходность положения, русские подняли белый флаг. «Я отношу быстроту, с которой мы достигли победы, во-первых, на счет полного окружения форта со стороны и суши, и моря, и во-вторых, на счет плавучих батарей, которые проламывали огромные бреши в крепостных валах и которые, благодаря замечательно точному прицельному огню, оказались способны разрушать прочнейшие стены. Многого можно ожидать от использования этих грозных машин войны…» – с оптимизмом писал французский вице-адмирал Арман Жозеф Брюа морскому министру Фердинанду Альфонсу Гамелену.
Цельнометаллический воин
Итак, в этом раунде выиграла броня. Воодушевленные успехом, французы решили как можно быстрее перейти от строительства неуклюжих батарей к производству настоящих мореходных броненосцев. «Глуар» (Le Gloire – «Слава»), спроектированный все тем же Дюпюи де Ломом, сошел со стапелей в Тулоне в ноябре 1859 года, произведя фурор в военно-морских кругах всего мира. По водоизмещению в 5630 тонн «Глуар» был равен самым большим парусным линейным кораблям, но кардинально от них отличался. Его 80-метровый деревянный корпус, обшитый коваными железными плитами (120 мм вдоль ватерлинии и 110 мм выше нее), как показали испытания, оказался совершенно неуязвим для огневого воздействия. Зато сам «Глуар» своими 36 орудиями калибром 164-мм, установленными в батарейной палубе, мог безнаказанно изрешетить любой вражеский корабль, осмелившийся к нему приблизиться.