Культура
Добрые молодцы
Импресарио новых форм театра, основатель первого в мире музея граффити, промоутер подпольных гениев электронной музыки: молодые герои Vogue двигают вперед русскую культуру.
Федор Елютин
Он производит впечатление. Когда мы познакомились, молодой человек представился: «Импресарио Елютин». Импресарио был прокатчиком хип-хоп-оперы «Копы в огне», но походил на хозяина блестящего заграничного цирка. Изящная бородка и кок, пальцы унизаны диковинными перстнями, через два слова на третье англицизм — «Я говорю ему: «Саймон, это амейзинг, летс ду ит». Сегодня тридцатидвухлетний Елютин приехал на встречу на канареечном мопеде, в кафе вошел в шлеме, попросил воды, а очарованная официантка принесла свежий лимонад. «Слово «импресарио» происходит от impress — впечатлять, поражать. Я торгую впечатлениями», — говорит Федор.
Что правда, то правда. Самый громкий проект импресарио Елютина Remote Moscow — казалось бы, прогулка. Группа людей встречается на кладбище и отправляется за его врата под руководством голоса в наушниках. Рынок, бульвар, метро, монастырь. В один момент голос предлагает людям увидеть себя артистами на сцене города, в другой — публикой, для которой горожане играют свои немудреные, но уникальные сюжеты. На первый взгляд, это променад, в действительности — натуральный, сильнодействующий театр.
Другой спектакль называется «Твоя игра». В лабиринте комнат человек встречается с другими людьми, в которых, как в зеркалах, отражаются третьи люди, а однажды он сталкивается с собственным отражением.
Новый проект Cargo Moscow, стартующий в Москве в середине июля, родился из впечатлений, которые Федор получил на спектакле компании Rimini Protokoll — той, что придумала формат Remote — на Рурской триеннале: «Мы катались на грузовике по Дуйсбургу. Дуйсбург — это завод на заводе, шахта на шахте, закрытые и заброшенные, и это страшная красота. Я увидел поэзию там, где она не предполагалась. Мне захотелось сделать нечто подобное в Москве. Cargo Moscow — это поездка на фуре с двумя реальными дальнобойщиками. Встречаемся в Марьино. Садимся в грузовике лицом к прозрачной стене и едем по городу. Причем такой Москвы мы никогда не видели».
Вообще-то театра сейчас в Москве больше, чем где-либо в мире. Но он чрезвычайно нормативный, традиционный. Tо есть сцена и зрительный зал. На сцене осиянные светом артисты притворяются другими людьми, публика в темноте зрительного зала притворяется, что верит. Между ними умозрительная «четвертая стена»: артисты делают вид, что не видят зрителей.
Современный театр — совершенно иное дело. В нем может не быть актера или пьесы, в нем может не быть сцены и зрительного зала. И главным образом ему есть дело до публики. Более того, в современном театре публика находится в самом центре эксперимента. Театр приспосабливается к городу и его пространствам, театр, про который в момент встречи с ним мы не можем с уверенностью сказать, что это именно театр, а не прогулка, дискуссия или аттракцион — это как раз тот театр, которым занимается Елютин.
Мы познакомились лет пять назад, когда в Центре Мейерхольда создавалась «Школа театрального лидера», и Федор Елютин, выпускник Академии народного хозяйства, человек из частного бизнеса, продюсер и ведущий кабаре «Фантомас» в одноименном клубе — пришел в нее поступать. Он не разбирался в тайнах и хитросплетениях того театра, который уже есть, зато у него было чутье к театру, которого в Москве еще нет.
«Я зашел на эту театральную ниву не с главной дороги. Но я так считаю, что если на пути к твоей цели стоит забор, то это не повод отказаться от цели. Забор можно и обойти, подкопать, перемахнуть через него, — рассуждает Федор. — Понимаю, что в театре есть свои правила и свои мэтры, но объективно театр никому не принадлежит и принадлежит всем. Самое ценное в моем активе — это моя аудитория и ее доверие. Двадцать пять тысяч имейлов людей, которые купили билеты за два года моей работы, — это клад. Я напишу им: «Приходите завтра вечером туда-то» — и они придут».