Preview / Книги
Абзац прекрасной эпохи
Михаилу Зыгарю удалось написать «Игру престолов» про русскую революцию.
В разгар Февральской революции особа, приближенная к императору, балерина Матильда Феликсовна Кшесинская, явила себя подлинным гигантом мысли. Взяв самое необходимое — черное бархатное пальто, обшитое шиншиллой, саквояж с драгоценностями, любимого фокстерьера и «последнюю фотографию Ники с его подписью», — сбежала из своего дворца на Большой Дворянской. Укрылась неподалеку, на квартире конфидента Юрия Юрьева, звезды главного спектакля той весны, мейерхольдовского «Маскарада». Никто ни Матильду Феликсовну, ни саквояж с драгоценностями, ни фотографию царя у актера не искал. Через несколько дней балерина решила проверить, что же стало с ее домом. Подошла, глянула сквозь ограду — и увидела, как по ее саду в ее горностаевой шубе с ее бокалом ее шампанского гуляет большевичка Александра Михайловна Коллонтай. Кшесинская, впечатлившись, дошла до Керенского, потом подала в суд и даже добилась решения о выселении большевиков из особняка и шубы. Выселения не случилось (из особняка — так и до сих пор). Дальновидная балерина намек поняла и уже в июле 1917‑го негромко уехала в мирно еще спавший красавец Кисловодск, а потом на совсем гладкие воды Кап‑д’Ай и благополучно дожила в Париже до девяноста девяти лет.
Эта новелла не вошла в новую книгу журналиста Михаила Зыгаря «Империя должна умереть. История русских революций в лицах. 1900–1917». Зато в нее вошло множество других, не менее поучительных: в книге девятьсот двенадцать страниц. «По жанру я бы сравнил ее с «Игрой престолов». Это не историческое исследование, — объясняет мне сейчас автор в популярной среди зрителей «Игры престолов» кофейне у Покровских ворот. — Я пишу не про пролетариат, крестьянство, не про процессы, которые назревают и перезревают, а о людях. В основном об очень молодых людях. Нам кажется, что те, кто жил сто лет назад, были сразу старенькими. А в начале книги многим из них по двадцать лет. И все они живые люди. Гиппиус и Мережковский вообще почти хипстеры. Единственный старик — Лев Николаевич Толстой. Мне было важно ответить на конкретные вопросы о конкретных людях. Кто, например, слил личную переписку Распутина и императрицы? Ее ведь читала вся Россия».