Между нами
Спецхран
Вежливо обогнув мраморных гигантов с крыльями, Ольга Зарецкая собрала на кладбищах самые свежие тренды похоронной индустрии.
«Ты что творишь? Я выходила замуж за финансиста, а теперь это как называется?» — переживала светская дама Виктория Шелягова, когда ее муж Олег возглавил ЗАО «Военно-мемориальная компания». Жене он не ответил, а вот в дружеской беседе с барышнями из Центробанка сформулировал: «Да мы ж по сути одним и тем же занимаемся — вы банки хороните, а мы…» Раньше Виктория при максимальном, как она любит, параде ездила на экономические форумы в Лондон и Питер. Теперь сменила маршрут — самые роскошные выставки похоронных принадлежностей проходят в Майами, Болонье и Макао, а для души можно свозить мужа в Мадрид на выставку Босха. Или тихо посмотреть дома сериал «Клиент всегда мертв». В новом окружении ей, человеку без комплексов, но с дипломом Ленинградского института культуры, очень нравится: «Нет людей более жизнерадостных и всем довольных, чем ритуальщики!»
Олег Шелягов, изначально человек нескучный, добавил на новом месте к своему имиджу пару трогательных деталей. Во‑первых, у него теперь много запонок с черепами, от Stephen Webster до Theo Fennell, и он их с удовольствием надевает на работу. Во‑вторых, он стал собирать коллекцию игрушечных катафалков и пару неплохих экземпляров нашел даже в ларьке на ярмарке «Московские сезоны» в Столешниковом. С родственниками своих новых клиентов он, впрочем, не шутит — и оружейника Михаила Калашникова, и повара Vogue сafé Юрия Рожкова он проводил на высшем уровне, в не допускающем отклонений классическом стиле.
Но общий тренд в этом сумрачном бизнесе отклонения не просто допускает — требует. Потому что, как и всё сейчас, берет курс на ЗОЖ. Здоровый образ жизни в этом жанре создать, конечно, непросто, но над здоровым образом смерти передовики отрасли уже вовсю работают. Смею предположить, что специалист по братьям, скульптор Вячеслав Клыков, украсивший Славянскую площадь Кириллом и Мефодием, а Ваганьковское кладбище Амираном и Отари Квантришвили, бесконечно отстал от моды.
Умирать, как вы заметили, сейчас никто не собирается. Вместо этого бегают, едят кейл, колют тестостерон и собственную плазму. А когда ситуация совсем вынуждает, договариваются о криозаморозке своего тела целиком или только мозга. В сосуде Дьюара личность будет храниться до тех пор, пока наука не придумает способ оживления средствами молекулярной наномедицины или 3D‑биопечати — оба направления сейчас активно разрабатываются. Столпами крионики, хранящими у себя уже тысячи человек, являются американские компании Alcor Life Extension и Cryonics Institute. Наверняка известно, что так похоронен бейсболист Тед Уильямс. И с большой долей вероятности Мохаммед Али — он с восьмидесятых годов обсуждал с Alcor детали своего ухода из жизни. Сильвио Берлускони выглядит неплохо, но, когда понадобится, себя заморозит, не прибегая к помощи американцев, — потому что деньги не должны уходить из семьи. У него в подвале все для бессмертия уже приготовлено. Председатель венесуэльского узла проекта «Миллениум», научный сотрудник NASA Хосе Кордейро тоже молодец, что жив. Иногда он украшает собой преподавательский состав МФТИ и, как сообщили мне в российской компании KrioRus, договаривается о заморозке мамы в их хранилище в Семхозе неподалеку от Сергиевой лавры. «Сам Хосе планирует дожить до эпохи сингулярности обычным путем», — сказал мне председатель совета директоров KrioRus, кандидат экономических наук Данила Медведев.
«Нет людей более жизнерадостных и всем довольных, чем ритуальщики».
Технологическая сингулярность (то есть момент, когда прогресс науки станет таким быстрым, что человек не в состоянии будет его контролировать) очень беспокоит футурологов. Они предупреждают, что восстановление людей по ДНК вызовет проблему существования в одно и то же время героев настоящего и прошлого. Это будет такой конфликт поколений, такой ад, что ссоры с увязшим в Snapchat подростком покажутся на этом фоне раем.
Кстати, о рае с адом — люди верующие об этической стороне крионики не очень беспокоятся. Помнят, что случилось с Лазарем. Полагают, что воскресения мертвых можно ждать в любом виде, даже вися вниз головой в жидком азоте при температуре минус сто девяносто шесть градусов. В Alcor это удовольствие стоит около двухсот тысяч долларов, в Cryonics Institute ценник стремится к семидесяти, русские обещают уложиться в сорок. У нас тут уже хранится пятьдесят один криопациент из России, Японии, Италии, Швейцарии, все тех же США. И двадцать домашних животных: кошки, собаки, синица, щегол и даже зачем‑то шиншилла. Сейчас владельцы бизнеса уговаривают Бари Каримовича Алибасова тоже заключить с ними контракт. Понятно, что в ходе футуристического размораживания претензии к хладокомбинату предъявлять будет глупо, но в контракте все равно прописывают жесткое требование к родственникам соблюсти протокол консервации с момента смерти.