TatlerДизайн

Дом

Стра­на, ко­то­рой нет

Дизай­нер Юлия Журавлё­ва воз­рож­да­ет рус­скую вы­шив­ку. И даже дома в Соколь­ни­ках но­сталь­ги­ру­ет по уюту ста­рой мос­ков­ской квартиры.

Текст: Ксения Вагнер. Фото: Илья Варта­нян и Дмит­рий Лившиц

Горя­чий «эрл грей» льет­ся в чаш­ку кон­ца со­ро­ко­вых го­дов. В кон­фет­ни­це куз­не­цов­ско­го фар­фо­ра гор­кой ле­жат безе. Два мас­сив­ных под­свеч­ни­ка так и про­сят­ся в сце­ну пер­во­го бала Ната­ши Росто­вой. «Я сама их при­ду­ма­ла: ском­би­ни­ро­ва­ла эле­мен­ты раз­ных кан­де­лябров на­ча­ла XIX века, — объ­яс­ня­ет Юлия. — Они из брон­зы, по­кры­ты два­дца­ти­че­ты­рех­ка­рат­ным зо­ло­том». Сама вла­де­ли­ца и ди­зай­нер мар­ки Russmotive, вос­кре­ша­ю­щей ис­кус­ство рус­ской вы­шив­ки, оде­та сей­час в до­маш­ний ко­стюм, рас­ши­тый зо­ло­ты­ми пче­ла­ми. Воло­сы уло­же­ны не­бреж­ной вол­ной, на ще­ках есте­ствен­ный румянец.

Довла­тов на­звал бы ее, вы­пуск­ни­цу сна­ча­ла Инсти­ту­та мяс­ной и мо­лоч­ной про­мыш­лен­но­сти, а за­тем Акаде­мии жи­во­пи­си, ва­я­ния и зод­че­ства Ильи Глазу­но­ва, че­ло­ве­ком кон­тра­стов. Брюсов, ко­то­ро­го Юлия ци­ти­ру­ет в ин­ста­гра­ме, — «кни­гой меж­ду книг». Она, впро­чем, не кни­га, а дочь пол­ков­ни­ка МВД, и ее страсть к ис­кус­ству — не ге­не­ти­че­ский ба­гаж. «Конеч­но, меня во­ди­ли по му­зе­ям, в те­ат­ры, но не боль­ше, чем дру­гих де­тей, — рас­ска­зы­ва­ет Журавлё­ва. — Инте­рес к ста­ри­не по­явил­ся у меня сам со­бой. Я ста­ла рано со­би­рать ста­рин­ные вещи, на­хо­ди­ла их по­всю­ду — в ма­га­зи­нах типа «Буки­нист», на рын­ках. Люди то­гда го­ня­лись за сер­ви­за­ми из Чехо­сло­ва­кии, а на­сто­я­щую кра­со­ту про­да­ва­ли как «ста­рье». Нико­му не нуж­ны были кор­ни, история».

Теперь в од­ной лишь го­сти­ной Журавлё­вой сто­ят два шка­фа про­шло­го века. Диван, на ко­то­ром я сижу, по­едая ви­но­град из куз­не­цов­ско­го блю­деч­ка, ро­дом из се­ми­де­ся­тых го­дов века де­вят­на­дца­то­го. В од­ном из «Буки­ни­стов» она от­да­ла за него по ны­неш­не­му кур­су два­дцать ты­сяч руб­лей. «Когда я его ку­пи­ла, ди­ван был в со­вер­шен­но не­по­треб­ной обив­ке, — го­во­рит Юлия. — Он дол­го ждал сво­е­го часа. Два года на­зад я оби­ла его тка­ня­ми Мадлен Кастен. Вы зна­е­те Мадлен Кастен?» Я ви­но­ва­то гло­таю ви­но­град. Юлия убе­га­ет и воз­вра­ща­ет­ся с кни­гой о ве­ли­чай­ших жен­щи­нах в ис­то­рии Фран­ции. В том чис­ле о Кастен. «Она была де­ко­ра­то­ром, — по­яс­ня­ет хо­зяй­ка дома. — Дружи­ла с Пикассо, Шага­лом. Жану Кокто ве­ли­ко­леп­но офор­ми­ла дом лео­пар­до­вы­ми тка­ня­ми. У нас к «лео­пар­ду» от­но­сят­ся с опас­кой, но в ма­лых до­зах он тво­рит в ин­те­рье­ре чу­де­са. А зна­е­те, что еще де­ла­ла Мадлен? Поку­па­ла на бло­ши­ных рын­ках ста­рые вещи, пе­ре­де­лы­ва­ла — и про­да­ва­ла за бас­но­слов­ные день­ги. В пе­ре­во­де на се­го­дняш­ние сум­мы они сто­и­ли ты­ся­чи евро — про­сто по­то­му, что Мадлен к ним при­кос­ну­лась». Ткани Кастен в Юлиной квар­ти­ре по­всю­ду. В спаль­не, на­при­мер, тек­стиль — цве­та не­за­бу­док. Та са­мая «доза» лео­пар­да — на бан­кет­ке в го­сти­ной. Если не при­смат­ри­вать­ся, мож­но и не за­ме­тить: бан­кет­ку Журавлё­ва ис­поль­зу­ет как сто­лик и пря­чет кра­со­ту под ки­па­ми аль­бо­мов о моде.