TatlerЗнаменитости

Preview. Проект

Не тя­же­ла шапка

В роли Елиза­ве­ты II Инна Чури­ко­ва на­ко­нец на­де­нет по­ло­жен­ную ей корону.

Текст: Алек­сей Соло­вьев. Фото: Егор Заика

К сво­е­му де­бю­ту в Теат­ре на­ций звез­да «Ленко­ма» Инна Михай­лов­на Чури­ко­ва го­то­вит­ся как к глав­ной роли в сво­ей жиз­ни. Всегда обо­жа­ла ко­шек, а тут по­лю­би­ла со­бак кор­ги — с 25 ап­ре­ля они бу­дут вме­сте иг­рать в спек­так­ле «Ауди­ен­ция» по пье­се ан­глий­ско­го дра­ма­тур­га Пите­ра Морга­на, сце­на­ри­ста «Коро­ле­вы» с Хелен Миррен и се­ри­а­ла «Коро­на». Две по­чти взрос­лые со­ба­ки встре­ча­ют меня сей­час у мра­мор­ных сту­пе­ней особ­ня­ка на Нико­ли­ной Горе. Еще одна «со­всем ма­лень­кая, пока бо­ит­ся спус­кать­ся со вто­ро­го эта­жа», го­во­рит хо­зяй­ка «по­ме­щи­чье­го», как она сама вы­ра­жа­ет­ся, дома, по­ка­зы­вая на лест­ни­цу. Ауди­ен­цию Чури­ко­ва мне дает в порт­рет­ной го­сти­ной на пер­вом эта­же. На ко­фей­ном сто­ли­ке тоже кор­ги. Рыжие — на об­лож­ке аме­ри­кан­ско­го Vanity Fair, вы­пу­щен­но­го про­шлым ле­том к де­вя­но­сто­ле­тию Елиза­ве­ты II. И еще один, чер­но-бе­лый — на са­мо­дель­ной об­лож­ке эк­зем­пля­ра пье­сы, пе­ре­пле­тен­но­го пласт­мас­со­вой пру­жи­ной. Инна Михай­лов­на рас­пе­ча­та­ла на прин­те­ре лю­би­мую фо­то­гра­фию Елиза­ве­ты — из бри­тан­ско­го Tatler за ок­тябрь 1937 года. Буду­щей ко­ро­ле­ве на сним­ке один­на­дцать. Она сто­ит на ко­ле­нях на ве­сен­ней лу­жай­ке, об­ни­ма­ет лю­би­мо­го пса и све­тит­ся сча­стьем. Не надо пе­ча­лить­ся, вся жизнь впе­ре­ди: вой­на, кру­ше­ние им­пе­рии, прин­цес­са Диана, Brexit.

— Я мно­го сей­час чи­таю о ней, — рас­ска­зы­ва­ет Чури­ко­ва. — Девоч­кой она была очень ве­се­лой, озор­ной, смеш­ли­вой, ша­лов­ли­вой. В три­на­дцать лет влю­би­лась в че­ло­ве­ка, ко­то­рый был стар­ше нее, и эта лю­бовь про­дол­жа­ет­ся по­чти во­семь­де­сят лет. Я чи­та­ла, как они с му­жем мо­ло­ды­ми про­во­ди­ли вре­мя на Маль­те — празд­но­ва­ли жизнь. Смерть лю­би­мо­го отца ста­ла не­ожи­дан­но­стью для нее. Так за­кон­чи­лись ее пре­крас­ное, чуд­ное дет­ство и юность. А по­том была ко­ро­на­ция — и она об­ру­чи­лась с Англи­ей. В на­шей пье­се есть та­кая ре­пли­ка: «Самым глав­ным было для меня не за­му­же­ство, не ма­те­рин­ство, а тот день, ко­гда я ста­ла по­ма­зан­ни­ком Бога». Ей при­шлось на­учить­ся скры­вать свои чув­ства, в сво­их пе­ре­жи­ва­ни­ях она мог­ла при­знать­ся толь­ко са­мой себе. Посмот­ри­те, на­при­мер, как они по­яв­ля­ют­ся с му­жем на пуб­ли­ке: она идет пер­вая, а он на не­сколь­ко ша­гов по­за­ди. И все­гда она одна. Она хо­те­ла, но не мог­ла дать де­тям фа­ми­лию отца. Черчилль был ка­те­го­ри­че­ски про­тив, а она не мог­ла его пе­ре­убе­дить. Я чув­ствую тра­гизм ее су­ще­ство­ва­ния. При этом она очень зем­ная, де­мо­кра­тич­ная. Когда го­стит в сво­ем зам­ке Балмо­рал в Шотлан­дии, лю­бит сама по­мыть по­су­ду, при­го­то­вить что-ни­будь. Я все это тоже люб­лю. Когда мою по­су­ду, мою так, что­бы она блестела.