House of Leo
Дизайнер Леонид Алексеев на несколько лет отказался от моды: оставив пост главы дизайн-бюро Министерства обороны, он преподавал в московской Школе дизайна НИУ ВШЭ, но наконец, вернулся и в фэшн-индустрию, и в Петербург. Его новый бренд House Of Leо, как и положено в наше междисциплинарное время, не просто еще одна марка мужской одежды, но модный дом в центре города, где принято встречаться и рассуждать о судьбах родины.
В 2014 году я закрыл свою марку Leonid Alexeev и возглавил дизайн-бюро Министерства обороны, выпускал коллекции под брендом «Армия России», начал преподавать по направлению «мода» в московской Школе дизайна НИУ ВШЭ, стилизовал клипы и театральные постановки, как арт-директор занимался видеопродакшеном. И все, что меня связывало с модой, — раз в год я делал капсульные коллекции для проекта «Ассоциации» в Царском селе. Все это время я как будто себя переизобретал и вдруг понял, что у меня снова есть силы и желание делать одежду. Год назад я залез в папин шкаф — и его вещи вдохновили меня на первую за долгое время полноценную коллекцию о советских дискотеках, яхтенном спорте и юношеской красоте.
Мы сделали презентацию в Москве, пришли наши друзья, играла красивая музыка, развевались полотна-паруса, и все почему-то рыдали. Оказалось, моего возвращения ждали. А для дизайнера самое главное что? Чтобы ему говорили, как он нужен! И выяснилось, что я нужен своим друзьям, своим клиентам, которые за это время выросли и поменялись, и даже российской моде — как раз началась новая волна интереса к локальному дизайну. Так появился дом House Of Leo. Я предпочел вернуться к мужской моде, что абсолютно логично, по образованию я — дизайнер именно мужской одежды. И сейчас я увлечен тем, чтобы делать вещи, которые садятся на все типы фигур: пластичную, агендерную, универсальную, умеренную одежду. Мне байеры часто говорят: «Какое у вас потрясающее качество!» А я отвечаю: «Нормальное у нас качество, хорошее». А знаете, почему? Потому что я умею делать продукт, а не контент, как это принято у бывших стилистов и других околомодных работников. Я потратил много лет, чтобы этому научиться. Мода, в первую очередь, это ремесло.
Людям кажется, что это так просто: нанял портных, конструктора, вдохновился коллекцией Верджила Абло — и все, шлепаешь свитшоты с веселыми логотипами, понеслась. Но профессия дизайнера — это умение делать коммерческие вещи и встраивать их в современный контекст.
House Of Leo — не просто бренд, это творческий хаб. Наконец, в Петербурге у меня появилось пространство, где расположены шоурум, дизайн-студия, экспериментальный цех, гостевая комната для друзей и клиентов марки из других городов, гостиная для лекций, ужинов и тематических вечеров. Забавно, что много лет назад, оказавшись у Татьяны Котеговой на Петроградской стороне, я подумал: «Ничего себе у нее салон! Точно никогда не доживу до того, чтобы у меня было что-то подобное». Теперь вопрос стоит так: «А чем я хуже?» Для Петербурга салонность — одна из важнейших городских традиций.
Нам важно, чтобы были не только примерки и продажи. Нам важна библиотека, важно место, где мы можем за бокалом пообщаться, поделиться новостями или воспоминаниями. Ощущениями! Раньше все это казалось мне старомодным, музейным, плохо совместимым с модой, которая всегда прогрессивна, авангардна и соответствует духу времени. Но я, наконец, понял, как наделить старую традицию новыми смыслами. И сейчас я влюблен в свой дом, замок, дворец. В нем и лепнина, и входные двери, и все засовы начала ХХ века подлинные, охраняются государством. Мы даже перенесли архитектурные элементы и бронзовые ключи на одежду вышивкой и принтами — как ДНК марки. Я так увлекся ремонтом, что мы с соседом — балетным солистом Мариинского театра Александром Сергеевым — затеяли переделку всей парадной. Я не мог смотреть на персиковые стены и коричневую масляную краску — как Оскар Уайльд: «Или я, или эти мерзкие обои в цветочек!» Каждое утро начинаю с того, что расставляю стулья, передвигаю объекты и вазы с цветами. Люди более-менее поняли, как хорошо одеваться, а теперь надо учиться искусству жить. Овладевшему им не страшна никакая пандемия. И самоизоляция этот факт подтвердила.