Секрет долголетия и процветания за $99: как бывшая жена Сергея Брина заработала $690 млн
История основательницы проекта 23andMe, который заставил 10 млн людей выплюнуть по пол-ложки слюны в пластиковые пробирки и отправить их почтой, чтобы узнать свое происхождение и риски для здоровья
Анна Войжитски опаздывает на 45 минут — эта привычка генерального директора 23andMe настолько укоренилась, что сотрудники уже перестали жаловаться. Они знают, что ничего не изменится. Апрельским утром, в четверг, ее команда терпеливо ждет, когда она забегает в штаб-квартиру компании, одетая в спортивные шорты, майку с надписью Yay DNA и поношенные кроссовки. Чтобы добраться в офис, Войжитски проехала 5 миль на велосипеде, будучи на восьмом месяце беременности.
Соответствуя увлечениям Войжитски, штаб-квартира 23andMe в Маунтин-Вью, штат Калифорния, выглядит как микс стартапа из Кремниевой долины и фитнес-клуба. В опенспейсе, помимо столов, расставлены беговые дорожки, в переговорных — эллиптические тренажеры, а в примыкающем к спортзалу кафетерии— велотренажеры. Войжитски полна энергии даже после того, как прошла до своего маленького кабинета со стеклянными стенами четыре этажа по лестнице, остановившись только раз, чтобы наполнить металлическую флягу водой. Она внушает сотрудникам, что их здоровье — результат повседневных решений. «Я такая: «Я хожу по лестнице, и я беременна! Значит, и вы можете ходить по лестнице», — говорит Войжитски.
Такая тренировка не под силу многим будущим матерям, но 45-летняя Войжитски, у которой уже есть двое детей от бывшего супруга, сооснователя Google Сергея Брина, даже не запыхалась. И она все еще горит энтузиазмом по поводу своего «первенца» — компании 23andMe, созданной 13 лет назад. С момента ее основания 10 млн людей выплюнули по пол-ложки слюны в пластиковые пробирки 23andMe и отправили их почтой, чтобы узнать свое происхождение или риски для здоровья. В прошлом году это сделали почти 5 млн клиентов, в результате чего компания получила примерно $475 млн выручки — правда, ей еще предстоит показать прибыль. Инвесторы оценивают 23andMe в $2,5 млрд. У Войжитски — доля 30%, а ее состояние, по оценке Forbes, составляет $690 млн. Войжитски занимает 33 место в рейтинге богатейших американок, самостоятельно заработавших свои состояния.
На пути к успеху Войжитски пришлось пережить тяжелейший год, когда могло закончиться все сразу: ее развод с Брином в 2013 году совпал с требованием Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) немедленно прекратить продажу медицинских тестов — и это вкупе с критикой скептиков, которые воспринимали продукты компании как игрушку.
Сейчас, когда Войжитски восстановилась после развода и несомненно доказала, что 23andMe — серьезная компания, она снова находится на распутье как в личной жизни, так и в профессиональной. Она без лишней огласки готовится к появлению третьего ребенка — на этот раз как мать-одиночка. «Находишься ты в отношениях или нет, это не должно влиять на возможность иметь детей», — считает Войжитски.
«Я очень упряма. Когда я чего-то хочу, я этого добиваюсь. Я очень хотела третьего ребенка. И знаете, что? Я этого добилась», — смеется она.
Результаты тестов — о том, что у вас 5% скандинавских генов и генетическая предрасположенность чихать на солнце, — это интересная тема для разговора на вечеринке, но планы 23andMe намного масштабнее. Войжитски хочет воспользоваться стремительным снижением стоимости секвенирования генов (на 99% в течение десяти лет) и накопленной 23andMe базой ДНК (сейчас это крупнейшая генетическая база в мире), чтобы создать «биотех-машину», которая сможет не просто выявлять генетическую предрасположенность к определенным заболеваниям, но и разрабатывать препараты для лечения этих заболеваний. Это блестящая идея, потому что, если все пойдет по плану, 23andMe получит новый источник дохода. Сначала клиенты заплатят за то, чтобы узнать свою родословную, а потом компания использует их генетические данные, чтобы однажды получить прибыль от новых лекарств. 80% клиентов 23andMe позволяют использовать свои ДНК для биомедицинских исследований.
«Я думаю, это гениально, что люди платят нам за создание базы данных, — говорит Ричард Шеллер, ведущий ученый 23andMe. — Люди хотят, чтобы их данные были использованы для научных открытий».
Новой главой в истории 23andMe стало создание собственной группы исследователей-фармацевтов в 2015 году. Разработка лекарств известна своей сложностью — 86% новых препаратов не проходят клинические испытания. И дороговизной — средняя стоимость разработки препарата в США составляет около $2,6 млрд. Поэтому в июне прошлого года Войжитски подписала договор с британским гигантом GSK (ранее известным как GlaxoSmithKline, его продажи в 2018 году составили $31 млрд), который инвестировал в 23andMe $300 млн и заключил четырехлетнее эксклюзивное соглашение о совместной разработке новых препаратов. 23andMe придется взять на себя часть расходов на исследования, но компания получит и долю от прибыли.
Еще одно возможное направление развития для 23andMe — более углубленный и индивидуальный подход к здоровью людей. Войжитски хочет обучать потребителей тому, как исходя из их генетических предрасположенностей они могут лучше контролировать собственное здоровье. Это может привести к новым совместным проектам, таким как сотрудничество с другим стартапом из Маунтин-Вью, Lark Health, который консультирует клиентов 23andMe о диабете. А может быть, собственное приложение 23andMe на основе искусственного интеллекта будет напоминать вам пить больше воды или выбирать в качестве закуски салат с помидорами, которые, согласно некоторым исследованиям, помогают отсрочить болезнь Паркинсона. Пока что Войжитски отказывается раскрыть подробности о возможном обучении клиентов.
Это будет непросто. Нет никаких клинических подтверждений тому, что люди, узнав благодаря генетическому тестированию о предрасположенности к определенному заболеванию, радикально меняют образ жизни для снижения рисков. Или вообще хоть как-то его меняют. На самом деле, есть даже немало научных и бытовых доказательств обратного. Людям сложно менять привычки. Даже сотрудники Войжитски пользуются лифтом, когда ее нет рядом.