Давид Смелянский: «Мюзикл предполагает зрелищность»
Давида Смелянского можно назвать первым отечественным театральным продюсером. Еще в СССР он инициировал спектакли и фестивали и выступал организатором зарубежных гастролей — среди его заслуг, в частности, первые выступления в США Аркадия Райкина. Сегодня Давид Смелянский по-прежнему стоит у руля созданного им Российского театрального агентства, возглавляет фестивали «Балтийские сезоны» и Crescendo, преподает в ГИТИСе и является генеральным продюсером театра Et Cetera и Московского театра мюзикла. «Русский репортер» поговорил с ним о современном зрителе, экспериментах в театре и сотрудничестве с канадским театром-цирком «7 пальцев».
В постановках Театра мюзикла много спецэффектов. Не теряет ли драматургия что-то важное с их появлением?
Вы знаете, жанр мюзикла предполагает зрелищность, хотя вопрос, конечно, справедливый. При постановке спектакля «Борис Годунов» театра Et Cetera мне довелось работать с немецким театральным режиссером Петером Штайном. Спектакль идет сразу на трех сценах, и необходимо в один момент переключить внимание зрителя с одной площадки на другую — это достигается при помощи сложно выставленного света и современной сценической машинерии (комплекс театральных механизмов, обеспечивающих смену декораций на сцене. — «РР»). В процессе постановки я спросил у Петера, не кажется ли ему, что все эти высокие технологии, которые пришли в театр, отвлекают от смыслов, заложенных автором в произведение. Он ответил, что таковы теперь зрительские ожидания. Мы должны разговаривать с современным зрителем на понятном ему языке.
Но зрелищно и эффектно — не значит упрощенно. Хорошим режиссерам новые технологии помогают донести мысль, а плохим — замаскировать ее отсутствие.
Как вам удается сохранить консервативные взгляды и в то же время отвечать требованиям эпохи?
Как человек немолодой я вам скажу — нафталин всегда протестует против нового. В нынешнее время — не только в России — существует драматургия, при которой можно материться на сцене, позволять себе скабрезности. Это меня огорчает. Как известно, дети и животные всегда имеют на сцене успех. Я все же против превращения в детей и животных.
Три года назад в Театре мюзикла совместно с канадским коллективом «7 пальцев» вы сделали спектакль «Принцесса цирка». А в январе этого года устроили у себя на площадке мировую премьеру спектакля этой труппы. Как началось ваше сотрудничество?
Я был директором «Росгосцирка», и мы готовились к проведению мирового фестиваля циркового искусства. Одна моя коллега предложила включить в программу фестиваля канадский театр-цирк «7 пальцев». Пригласить их тогда не удалось, но название я запомнил. В 2009-м я позвал «7 пальцев» уже на Театральный фестиваль имени Чехова в Москве. Они привезли спектакль «Жизнь». Позже, будучи генеральным продюсером Театра мюзикла, я рассказал об этом коллективе Михаилу Швыдкому, художественному руководителю театра, и мы решили пригласить «7 пальцев» выступить на нашей сцене. Они приезжали к нам дважды — со спектаклями «Следы» и «Кухня». Уже тогда мы загорелись идеей поставить что-нибудь вместе с ними — настолько органично смотрелся этот цирк на театральной сцене. И когда на горизонте появилась «Принцесса цирка», то вопроса, с кем ставить этот спектакль, просто не стояло.
Вы позиционируете «Принцессу цирка» как «мюзикл нового поколения» только потому, что вы взяли классическую оперетту Кальмана и добавили в нее настоящий цирк?
Нет, не только. Во-первых, там переработан музыкальный материал — сделана новая аранжировка. Во-вторых, мы переписали пьесу и даже добавили новых персонажей. И да, все это наполнили цирком — таких спектаклей в России не было. Дочь Имре Кальмана, которая приехала к нам на премьеру, сказала, что это была мечта ее отца — сделать спектакль в такой форме, в которой придумали его мы.
Значит, этот спектакль в Театре мюзикла — наиболее новаторский?
Боюсь показаться нескромным, но у нас есть три спектакля, в которых я отвечаю за новаторство формы. Это «Принцесса цирка», «Преступление и наказание» и «Реверс». В «Преступлении и наказании», например, помимо сложнейшего музыкального материала, где есть и рок, и фолк, и романс, и симфонизм, впервые на театральной сцене используются высокие мультимедийные технологии. Это такой видеомэппинг с девяти проекторов на движущиеся на сцене декорации. А «Реверс» вообще можно назвать театральной революцией — спектакль, сделанный на стыке жанров, где сложная акробатика сочетается с концептуальной хореографией.
Что планируете поставить в следующем сезоне?
Сейчас мы работаем над пьесой о конкурсах на российском телевидении, где ломаются человеческие судьбы и создаются мнимые звезды. Это будет мюзикл-рассуждение на тему влияния телевидения на развитие общества. Ставить его будем опять вместе с театром-цирком «7 пальцев».
Фотография: из архива пресс-службы