Разнотык: «Дорогие товарищи!» Андрея Кончаловского
На платформе START состоялась онлайн-премьера фильма «Дорогие товарищи!». О хронологически последней работе Андрея Кончаловского, выдвинутой от России на премию «Оскар», — Алексей Гусев.
Исторический фильм, смешно сказать, можно поставить множеством способов.
История может предстать театром, где каждый играет свою роль, — или хаосом, что подобен сказке, рассказанной идиотом.
Ее пружины могут быть вскрыты и предъявлены — или же глубоко запрятаны и тайны.
Она может неумолимо идти вперед — или же, столь же неумолимо, идти по кругу.
Может казаться творящейся прямо сейчас, на глазах у зрителей, — или же увиденной сквозь патину временнóй дистанции.
Может быть объектом осмысления, может — инструментом. Может клониться к анекдотам, может — к метафорам.
Действие может быть утоплено в реквизите и фактуре, как в тайге, или взрезáть ее, как пашню.
Главный герой может, в ничтожности своей, быть раздавлен колесом Истории, — или же, в величии своем, стать на его пути камнем преткновения и поменять колесу колею.
Он, герой этот, может быть чистым листом, который История покроет рисунком травм и шрамов, — или же стержнем, вокруг которого она начнет вращаться.
Масса вариантов, короче говоря. История кино полна трактовками того, чем может служить для кино История. От Гриффита до Германа, от ДеМилля до Дюмона, от Пастроне до Тавиани, — за век с четвертью кинематограф успел выработать едва ли не больше исторических концепций, чем историческая наука за все, двадцатикрат большее, время своего существования.
Кончаловскому ли этого не знать. Он «Рублева» писал, он «Сибириаду» делал. «Ближний круг», положим, был премного простодушнее, но — тоже вариант, просто другой. «Грех» замолчим, кто не без греха. «Дорогие товарищи!» — черно-белые, не без строгости, почти камерные, хоть речь и о массовом расстреле в Новочеркасске, — обещали еще один извод.
Обещание, увы, оказалось перевыполнено.
Потому что не один.
Чуть не все перечисленные варианты в фильме Кончаловского представлены и сосуществуют друг с другом. Ритм фразы требует, чтобы они сосуществовали «мирно» либо «благополучно», но какое там. Примерно как партия, армия, КГБ и народ в Новочеркасске — вот как они сосуществуют.
Нет сомнений, что такое слияние метода с материалом могло бы быть выдающимся режиссерским замыслом. Нет сомнений, что это не замысел.
Пружины вскрыты и спрятаны одновременно. Действие тонет в реквизите, с которого не содраны ярлыки комиссионки. Анекдоты метафоричны, метафоры анекдотичны. Да и временнáя дистанция, данная нам в ощущениях, ощутимо гуляет: это было недавно, это было давно.
(Если кто не в курсе — стилистические и методологические претензии, насущный хлеб нашего брата кинокритика, не самоценны, в них коренится разброд сюжета, игры и морали. Нестыковки — ерунда, если они порождены диктатом единого стиля; нестыковки — симптом, когда речь о системном сбое.)
Что такое метод, История, событие или герой, каждый из режиссеров, ставивших разные сцены и даже кадры из фильма «Дорогие товарищи!», понимает по-своему, и как странно, что все они Кончаловский.
С точки зрения фабулы главная героиня — убежденная работница идеологического фронта, отнюдь не безмолвный винтик в механизме режима, ее вера пусть фанатична, но конкретна. С точки зрения драматургии она — тот самый чистый лист, на который проецируется траектория этой драматургии. «