Заполнить униформу
Где заканчивается мода и начинаются социология и политика? По просьбе «Правил жизни» исследователь контркультуры Антон Русинов рассказывает о том, как армейские куртки из секонд-хендов стали для калифорнийских хиппи инструментом борьбы с системой.
Темные века мужской моды наступили в начале XIX века. Темными они были в прямом смысле: сильный пол внезапно отказался от париков, кюлотов, чулок, расшитых камзолов, высоких каблуков и ярких цветов. Единственным вариантом нормы стал классический костюм-тройка. Психоаналитик Джон Флюгель назвал этот феномен «великим мужским отказом» и связал его с появлением аскетичного протестантского самовосприятия, характерного для буржуазного общества.
Можно пойти дальше и предположить, что изменения носили более глубокий характер. Они затронули не только психику сильного пола, но саму суть его существования. Наполеоновские войны дали миру невиданное новшество – массовую мобилизацию. Если раньше сражения были делом профессионалов, то теперь при необходимости под ружье становилось все мужское население страны. Тело мужчины было национализировано и стало государственной собственностью. Это сказалось и на военной стратегии, и на стратегии одевания. Вскоре вдохновленный униформой дресс-код захватил заводы, конторы, университеты, школы и места отдыха.
Ситуация изменилась только в середине XIX века. С тех пор мы живем в новом мире: не задумываясь надеваем джинсы и футболки в офис, носим дизайнерские бомберы оверсайз, ходим по улицам в спортивной обуви и адаптируем субкультурный стиль, не имея ни малейшего отношения к породившим их когда-то движениям. По сравнению с тем, что было раньше, это почти полная свобода. Как именно мы к этому пришли?
Обычно окончание темных веков мужской моды связывают с английской «революцией павлинов» середины 1960-х годов. Тогда британские рок-звезды оделись в бархатные пиджаки, рубашки с оборками, оперные накидки, полюбили африканские и азиатские мотивы, обилие декоративных деталей и явные отсылки к историческому костюму. Но главное – в моду вошли андрогинность и даже использование традиционно женских элементов одежды, таких как юбки и платья. Это движение возникло в богемной среде Лондона, попало в Штаты вместе с «британским вторжением» и распространилось по миру на волне психоделического рока. Строгий дресс-код, структурирующий повседневность, был отменен... По крайней мере, так принято считать.
Новый подход к одежде разработала небольшая группа дизайнеров, стилистов и светских тусовщиков, и они руководствовались конкретной идеологической программой – стереть гендерные различия. Патриархом этой тусовки был антиквар и сын барона Кристофер Гиббс, чей салон принимал и членов королевской семьи, и популярных музыкантов из пролетарских районов. Возрождение мужской моды возглавили его протеже: кутюрье Майкл Фиш и владелец популярных бутиков для меньшинств Джон Стивен. Первый создал базовые основы андрогинного стиля, второй начал продвигать андрогинные наряды среди гетеросексуалов. Именно эти люди одели Дэвида Боуи и Мика Джаггера в платья.