Последний царь: о чем забыли создатели документального фильма о Петре I
3 ноября в прокат выходит документальный фильм «Петр I: Последний царь и первый император». Его создатели ставят целью рассказать, как правитель, занявший трон подростком, смог «вывести в мировые лидеры страну, с которой раньше никто не считался». Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан, привлекавшийся авторами картины в качестве эксперта, разбирает их выводы — и напоминает факты, которым не нашлось места в фильме.
2022-й — год 350-летнего юбилея Петра I и 300-летнего юбилея Российской империи. При разном отношении к фигуре царя-реформатора приходится признать: этот человек преобразовал Россию, а не просто ее реформировал. Многие характеристики современной России восходят к нему. В том числе то, чем мы гордимся.
Да, действительно, при Петре I Россия стала мировой державой и дальше эту роль старалась играть с разной степенью успешности. До этого она была спрятанной в лесах Русью, считавшей себя воплощением Божьего замысла на Земле и имевшей слабое представление о том, что в окружающем мире вообще что-то происходит.
Да, правда (теперь уже не такая популярная), именно Петр I вбил в Россию европейский выбор. По-настоящему Россия стала европейской страной в результате появления русской литературы, начиная с Пушкина, но толчок к этому был задан петровской дубинкой. Голландский образец стал считаться целевым образом развития Российской империи. Именно с Петра идет то, что Самуэль Хантингтон назвал «разорванной страной» — когда национальный суверенитет в условиях экспансии Запада удалось отстоять за счет того, что элита перехватила западные технологии (управления, промышленные, военные) и идеологию, при том, что огромная часть страны осталась прежней. То же самое произошло с Японией в конце XIX века во время «Обновления Мэйдзи», с Турцией в начале ХХ-го при Кемале Ататюрке, в Мексике во время революции 1910–1917 годов.
В итоге мы так и живем словно на две страны — Россия индивидуалистов желает свободы, демократии и модернизации, Россия коллективистов жаждет государственного участия, помощи, перераспределения. Это тоже оттуда — от Петровской эпохи.
От Петровской эпохи и склонность к государственному капитализму — чтобы казна помогала в получении прибыли, — и сервильная буржуазия, в любой момент готовая служить престолу кошельком и действием. И периодически возникающие призраки самодержавия и крепостничества: великий преобразователь России умудрялся проводить реформы по европейскому образцу, опираясь на совершенно другие, нежели в Европе, рычаги — крепостную зависимость, которую он распространил на высшие классы, и собственную самодержавную власть, которую он довел до абсолюта, отменив правила наследования.