Поэт Владимир Алейников — о Леониде Губанове и 1970-х: Наша эпоха была орфической
Леонид Губанов, один из важнейших поэтов советского андеграунда, умер в 37 лет 8 сентября 1983 года. Его лучший друг, поэт Владимир Алейников рассказал «Снобу» о том, как они основали Самое Молодое Общество Гениев, почему в современной русской литературе нет ярких явлений, из-за чего поэты в наши дни не становятся легендарными личностями и можно ли верить воспоминаниям Лимонова и «широким жестам» Евтушенко
Как вы познакомились с Губановым, чем он вас привлек?
Мы познакомились в сентябре 1964 года. Был я тогда молодым, но уже известным в Москве поэтом. Учился в МГУ. И Губанов был молодым, но уже известным в Москве поэтом. Нигде не учился. Мы просто обязаны были познакомиться. Об этом я написал в моих книгах прозы, например в эссе «Памяти друга»:
«Среди молодых московских поэтов не было тогда, пожалуй, человека известнее, самобытнее, ярче. <…> Слава его — особенная, подчеркнуто неофициальная, но зато уж прочная, — зародилась уже в те дни. Он много и с превеликой охотой, трезво понимая, что это способствует его популярности, мгновенно возникшей и стремительно распространившейся моде на него, читал свои стихи — везде, где только предоставлялась такая возможность, и совершенно всем, без особого разбора, кто выражал хоть малейшее желание слушать его… <…> Впечатление бывало оглушительным. Сравнивать было не с чем. Слушатели буквально обалдевали. И круг приверженцев губановских в очередной раз расширялся».
Как вам пришла идея создать СМОГ? Это была некая юношеская игра или серьезное литературное решение?
Идея создать СМОГ — содружество молодых поэтов, прозаиков и художников — была моей. Губанов придумал название: СМОГ. Это аббревиатура: Смелость, Мысль, Образ, Глубина. Или, если позадорнее, с некоторым вызовом, — Самое Молодое Общество Гениев. И СМОГ стал паролем, девизом поколения. Это вовсе не было игрой. Хорошее общение было в давние годы необходимо. По большому счету СМОГ — это мы с Губановым. Наше творческое соревнование, наша дружба, наше понимание поэзии. Все остальные смогисты — потом. Хоть и было их немало, и люди среди них были способные, но это что-то вроде приложения к нам.
По протекции Евтушенко стихи Губанова в первый и последний раз вышли в официальной печати, когда автору было 17 лет. Чем он так понравился Евтушенко — человеку совсем других эстетических и жизненных принципов?
Почему — понравился? Скорее вызывал интерес, даже любопытство. Евтушенко никогда ничего не делал без расчета, искренне, от души. Почему же ему было не продемонстрировать на публику, что он поддерживает молодого, талантливого парня?
Можно ли говорить о том, что Губанов сформировал свою традицию, у которой есть продолжатели?