«Пизанская башня мало отличается от нефтяной вышки». Александр Эткинд о своей книге «Природа зла»
Историк и культуролог, профессор Европейского университета во Флоренции Александр Эткинд представил в Москве книгу «Природа зла. Сырье и государство». «Сноб» поговорил с автором о влиянии разных видов сырья на человеческую цивилизацию и культуру и попросил разъяснить некоторые моменты, показавшиеся нам дискуссионным.
Россия зависит от своей природы
Говоря о книге «Природа зла», мне кажется уместным начать не с введения, а с финала. Вы заканчиваете ее апокалиптическим прогнозом будущего планеты в условиях глобального потепления, вызванного использованием органического топлива, а незадолго до того рассуждаете о паразитической сущности государств, поставляющих это органическое топливо на мировые рынки. Хочется узнать, писали ли вы книгу ради такого мрачного финала и рассуждений, непосредственно касающихся природы Российского государства?
Нет. Даже совсем нет. Книга скорее писалась ради множества деталей, которые рассыпаны в каждой из глав. В каждой из них есть своя история, которую следовало расследовать и подтвердить, выясняя различные детали. По-моему, именно так обычно и пишутся книги. Что касается вывода, то книгу о сырье я писал больше пяти лет, а задумал ее еще раньше. И упомянутый вами грустный финал начал у меня вырисовываться лишь в самый последний год. Наверное, потому что, готовя книгу, я ознакомился с выводами более умных людей, которые предвидели его еще в семидесятых годах.
«Природа зла» отчасти вырастает из вашей книги «Внутренняя колонизация», где подробно рассказывается о пушном экспорте из России и где вы проводите параллели с нынешним экспортом углеводородов. Вы стали задумываться о книге про роль разных видов сырья в истории человечества, отталкиваясь от этого примера?
Я действительно заинтересовался феноменом сырья, когда работал над «Внутренней колонизацией». С другой стороны, я очень давно наблюдаю за российской и международной политикой, так что, возможно, наоборот, эти наблюдения и тогда подсказали мне смысл средневекового экспорта пушнины. Все мои книги, начиная с самой первой — «Эроса невозможного», посвящены отношениям разума и власти. Российская политика последних лет, как я показываю в «Природе зла», так же как и советская политика, в большой степени связана с сырьем. И это закономерно, потому что Россия — огромная страна, в которой много природных ресурсов и не так уж много населения на квадратный километр. Россия неизбежно зависит от своей природы. Это правильно и необходимо, но нельзя не замечать того, в какие политические формы это в итоге отливается. Мне было всегда очень интересно в этом разобраться.
В вашей книге можно увидеть, как необходимость контроля за источниками пушнины и монополизация соответствующего экспорта приводят к созданию российской колониальной империи и поддерживают самодержавную власть. Однако насколько обоснованно искать связи между сырьем и политическими системами в других государствах и эпохах? Можно ли сравнивать Российскую империю и, например, Британскую или Французскую? Не подверглись ли вы искушению приложить гипотезу, что сырье лежит в основе определенных политических систем, к примерам, где оно далеко не определяющий фактор?
Возможно, я и подвергся искушениям, но пусть об этом судят читатели моей книги. В ней есть главы, посвященные разным видам сырья. И глава про мех там отнюдь не центральная среди других, посвященных древесине, сахару, волокнам и металлам. Отдельно, наверное, я должен выделить нефть — на тему нефти я писал задолго до начала работы над книгой о внутренней колонизации — в 90-е это была довольно модная тема. Впрочем, меня, как историка, психолога и наблюдателя культуры, волновали совсем другие импликации сырьевой иглы, чем те, которые раскрывали профессиональные экономисты. Я пытался понять, что имеется в виду под этим наркотическим образом, и довольно подробно раскрываю в книге эту метафору.
«Посмотрите на этот удивительный хобот»
История Российского государства действительно дает повод для сравнения мехового и нефтяного экспорта. Но все же повторю свой вопрос: оправданно ли искать столь же линейные зависимости от сырья в других сферах? Вы приводите примеры влияния торговли сахаром и треской на формирование предпосылок к американской Войне за независимость. Или того, как хлопок повлиял на промышленную революцию. Но все же и промышленная революция в Англии, и американская революция — комплексные и сложные явления. Стоит ли объяснять их единственным сырьевым фактором?
Разумеется, на любое историческое явление влияют десятки, если не сотни факторов. И ученые изучают их вместе и по отдельности. Это как ощупывание слона: кто-то рассматривает ногу, кто-то хобот, а кто-то хвост. Когда я говорю: «Посмотрите на этот удивительный хобот», я ведь не отрицаю, что у слона есть еще уши и хвост. Но я хочу показать этот хобот так четко, как никто до меня.